Наш человек в Киеве - Евгений Львович Зубарев

было нечего – избранный на волне обещаний привнести в страну мир и достаток, он устроил бойню в русскоязычных регионах страны, позволил тайной полиции и отрядам неонацистов физически расправляться с оппозицией, а всех остальных жителей страны вверг в невиданную ранее нищету, когда людям приходилось в буквальном смысле выбирать между обедом и коммунальными платежами.

Было бы замечательно, если бы сейчас оба этих ненавидимых мной клана атаковали друг друга, а я бы снял это на видео. Но, судя по настрою боевиков вокруг меня, они умели работать только языками.

Парад закончился неожиданно для меня – внезапно толпа вокруг понесла меня так мощно и быстро, что я даже не думал сопротивляться. Донесло меня аж до станции «Крещатик», и, поглазев с минуту на её вестибюль, я решил действительно прокатиться на метро, развеяться.

Докатился я до станции «Левобережная», где вышел и снова попал в людской водоворот, правда пожиже, чем был на Крещатике. Этот жидкий водоворот, тем не менее, донёс меня до Русановской набережной, выбросив прямо под огромным баннером «Забег в вышиванках! Только для настоящих патриотов!».

– Вы пресса? – спросила меня симпатичная девушка, разглядев камеру и штатив в чехлах у меня за спиной.

– Точно, – признался я.

– Ну, что же вы опаздываете? – укорила она меня. – Все уже побежали.

– А куда?

– Вон туда, вдоль набережной, где выложена флажками трасса. Вы успеете, если прямо сейчас побежите, они все небыстро бегут, главное ведь – участие, а не победа, – обрадовала меня она.

Бежать я, конечно, не стал, но пошёл в указанном направлении максимально быстро. Даже пешком я быстро догнал этих бегунов: два десятка пожилых бюджетников, давно перешедших с бега на осторожный экономный шаг, и столько же школьников, больше не бегущих, а дурачащихся. Все участники забега действительно были в вышиванках, но когда через несколько минут мы дошлидобежали до финиша, и я расставил камеру, чтобы снять финал, то снял заодно и процесс сдачи казённых вышиванок обратно организаторам, улыбчивым длинноногим девушкам, тоже облачённым в вышиванки.

– Это не надо снимать, – скомандовал мне озабоченный худощавый гражданин в костюме-тройке, несмотря на жару.

Мне было всё равно – что мне было нужно, я уже и так снял, поэтому я послушно отвернул камеру, но вопрос задал:

– А есть хоть один участник в своей вышиванке?

Озабоченный гражданин посмотрел на меня ещё более озабоченно:

– А вы с какого канала?

– С канала Грибоедова, – ответил я ему дерзко, но он не обиделся, а засмеялся.

– Москаль, что ли? Вот чудо, я думал, вас давно всех выперли с Украины.

– Я последний из москалей.

Он снова засмеялся и протянул мне тонкую руку:

– Константин. Организатор инвент-мероприятий. Хохол.

– Игорь. Оператор революций и переворотов. Москаль, – откликнулся я в тон ему, аккуратно пожимая протянутую руку.

Мы постояли с минуту, глядя, как девушки аккуратно складывают вышиванки в пакеты, а затем укладывают их в коробки и относят в багажник пикапа, обклеенного со всех сторон баннерами «Организуем праздники и вечеринки! От 2000 гривен! Привлекаем звёзд эстрады! Патриотам – скидки до 50 %!».

– А как вы определяете, что клиент патриот? Он должен быть в вышиванке или ещё нужно будет предъявить чуб? – спросил я, в упор разглядывая Константина. Дорогой костюм из тонкой шерсти сидел на нём как влитой, это был явно индивидуальный пошив.

Константин проследил за погрузкой последней коробки, помахал рукой отъезжающим девушкам:

– До завтра. Я своим ходом!

Затем повернулся ко мне, перехватил мой взгляд:

– Костюм дорогой, да, обошёлся мне в 1200 долларов. Как же хочется надеть джинсы и футболку! Но тогда при заказе мероприятия клиенты сразу предлагают вдвое меньше против установленной цены.

– Так вы же провели уже мероприятие? – удивился я.

– Провёл, ага. И вон, смотрите, подъезжает заказчик. Изобразите интервью со мной, что ли. Может, прибавит к счёту за активность прессы. Все ваши коллеги уже разбежались.

Я засуетился, настраивая ножки штатива и выставляя камеру, но, когда к нам подошёл толстенький лысый мужичок, тоже в хорошем костюме, Константин уже разглагольствовал для меня на украинском языке. Я делал умное лицо и кивал ему в паузах.

– На наш забіг у вишиванках сьогодні прийшла величезна кількість патріотично налаштованих киян. Цього року охочізмо гливзяти участь в забігах на трьох дистанціях – 500 м (від 10 до 15 років), 5 км (від 14 років) і 10 км (від 16 років). Справжніки ї вськ і патріоти показали свою гарячу любов до нашої країни і щиру ненависть до російським окупантам.

Лысый толстяк благоразумно подошёл сзади, чтобы не ломать мне кадр. Встал там, замерев и даже не дыша, испытующе вглядываясь в бликующий на солнце экран камеры. Когда Константин договорил, толстяк шумно вздохнул и одобрительно заявил нам на чистом русском языке:

– Замечательно сказали, Константин. Очень патриотичная речь получилась. Всё верно сказано.

Я повернулся к нему:

– Может, вы тоже скажете пару слов?

– Ну, если нужно, давайте, – как бы нехотя согласился он.

Он говорил минут двадцать, на привычной для местных чиновников дикой смеси русского и суржика – что-то про важные патриотические задачи спортивного департамента мэрии Киева и ещё какую-то подобную ересь, а успокоился, только когда я прямо сказал ему, что аккумуляторы сядут через пару минут. Это, кстати, было правдой.

– Вы с какого канала, молодой человек? – спросил он потом, с уважением разглядывая мой фирменный титановый штатив.

Константин бросил на меня тревожный взгляд, но я не стал шутить и портить ему бизнес:

– Я стрингер, работаю на несколько национальных каналов: «Первый», «Пятый», «1+1». Они покупают у меня видео.

– Отлично! Надеюсь, там разместят этот материал без сокращений.

Я развёл руками и посмотрел в небеса – дескать, решают-то там, посмотрим.

Затем толстяк достал из внутреннего кармана пиджака два конверта, повозился с ними, что-то там докладывая и перекладывая, и, наконец, вручил один из конвертов Константину, а второй вернул себе в карман.

– Там вся сумма, как договаривались, плюс двадцать процентов сверху. За патриотизм, так сказать, – сказал он, глупо хихикнув, но Константин ответил с серьёзным лицом:

– Слава Украине!

– Слава Украине! – отозвались мы с толстяком хором, встав по стойке смирно.

Когда толстяк вернулся в свой лимузин и уехал, Константин ожидаемо предложил:

– Ну что, отметим премиальные?

– Отчего не отметить, – согласился я, и мы пешком направились куда-то в глубину жилых массивов Русановки, где, по информации Константина, располагался какой-то особо выдающийся ресторан.

– …Вот запретили фейк-ньюс, а лучше бы фейк-бюстс запретили, – разговорился Константин, когда мы уже сидели за столиком, пили пиво и разглядывали сидящих за столиком напротив фигуристых барышень в неприлично коротких топиках и юбках.