Чингисиана. Свод свидетельств современников - Александр Мелехин

И ответствовал им старец: «Я беден. Вот луки на продажу мастерю».

«Так ты желаешь сбыть нам этот лук ничтожный», — молвили надменно братья.

«Лук хоть и неказист, а ты попробуй тетиву приладь к нему», — отвечал старик.

Как ни старался Бэлгудэй, тетиву на лук не натянул. А немощный старец враз приладил на лук тетиву и передал его в руки Хасара. Но тот так и не смог натянуть тетиву.

Тем временем старец обратился в седовласого странника, сидящего на сизом муле с белым пятном во лбу. И приложил он златую стрелу к своему длинному желтому луку и выстрелил так, что расколол надвое скалу. И молвил седовласый странник: «Не вы ли братья младшие Его Святейшества, Владыки Чингисхана: Хасар, что мочью нечеловеческой кичится, и Бэлгудэй, что силой богатырскою гордится? Воистину вам говорю: награду принесет услужливость, а не словоблудие и вздорность!» Засим странник удалился.

И устыдились братья Хасар и Бэлгудэй, и поняли они, что пред ними явился гений-хранитель Владыки. С тех самых пор смирили они гордыню свою и речей заносчивых себе не позволяли.

Легенда об избиении трехсот недругов-тайчудов*

Однажды великий Чингисхан вместе с девятью своими мудрыми сайдами* ехал, обозревая окрестности. И прорек Чингисхан:

«Враг всякий со стороны любой на нас, монголов, может ополчиться. Объединитесь, сайды верные мои, по трое и объезжайте отчие пределы».

И, повинуясь воле Владыки, сайды его объединились по трое: Зэлмэ вместе с Чу мэргэном* и Шигихутугом, Борчу с Борохулом и Мухали, сулдуский Сорхон шар с Бэсудом Зэвом и ойрадом Хар Хиру.

Сорхон шар, Зэв и Хар Хиру остались охранять ставку. А остальные шесть сайдов, ведомые Чингисханом, обогнули северный склон горы Чахарай хан, прошли южным склоном горы Жалман хан, и тут прямо перед владыкой

Дикий горный козел Проскакал, сиганул, Бурой шерстью мелькнул. А Чингисхан за ним На пятнистом коне — Ловко лук натянул И пустил по козлу Золотую стрелу. Высоко подскочил И забился козел, Сайды съехались вмиг И хотели козла Приторочить к седлу.

И так сказал тогда Чингисхан:

«Добычу эту освежуйте и изжарьте. А я тем временем взберусь на горную террасу, округу огляжу».

Когда поднялся он на горную террасу, стало его клонить ко сну. И уперся Чингисхан кнутом в гриву своего сивого коня и уснул в седле. И привиделся тогда ему сон. А когда очнулся Чингисхан ото сна и вернулся к сайдам, то поведал им:

«Я спал и видел сон… А в это время «Бум-бум» — в груди Тревожно билось сердце, «Хруп-хруп» — хрустели ребра, — Не иначе Как враг сюда Пожалует сейчас. Привиделось мне В той степи широкой, Что начинается Там, за горой, — Три сотни чужеземцев Затаились. Три черных знамени Колышутся над ними. И богатырь на рыжем скакуне Три вражеские сотни Возглавляет. На нем блестит Надежная кольчуга, Остроконечные Лежат в колчане стрелы. То он направо зорко поглядит, То грозно вдруг налево обернется. Стремительный, как быстрая игла, Проворен он, Неутомим в движеньях, Путь перед ним — Натянутая нить. О сайды верные, Коль сон мой будет в руку, Скажите, как послужите вы мне?»

Так вопрошал Чингисхан, обратившись к шести сайдам своим. И молвил первым в ответ Шигихутуг:

«Брошу пристальный взгляд — Соплеменники падают духом. На мэргэдов взгляну — В замешательство тут же приходят. А тайчудов мой взор Обращает в мгновенное бегство. Вдаль из-под ладони взгляну — Все увижу на длинном пути, Что за месяц должны мы пройти. Если зрение я напрягу — Все увижу на долгом пути, Что за год мы могли бы пройти. Острым взором тебе помогу, Что пронзает и тьму, и туман. Вот как я пособлю тебе, хан!»

И поклялся Владыке Зэлмэ:

«Телом своим, Жизнью самой поступлюсь, И на убоину, Хан мой, я не поскуплюсь. Если увижу врага — Наскочу, повалю, С кем ни столкнусь — Разнесу, заколю, зарублю. Кто мне дорогу заступит — Башку размозжу, Вырву у недруга Черное знамя из рук, А знаменосца Замертво я уложу, И ни единый из глотки не вырвется звук. Брошу я знамя на землю, Ногой затопчу, Спесь неприятеля В глотку ему вколочу. Как бы он ни был, Недруг наш, горд и силен, Сил он лишится, Вновь не поднимется он».

Затем слово свое сказал Чу мэргэн:

«Пусть не имею я силы с врагами сражаться, Но в завоеванном месте смогу удержаться. Пусть с воином храбрым я стать наравне и не смею, Но то, что порушено, восстановить я сумею, Я, Чу мэргэн, из робкого десятка, Заранее скажу тебе, Чингисхан: Когда доходит дело до сраженья, Могу не устоять, назад податься. Однако, только ханство укрепится, Мои советы могут пригодиться. На пользу охлаждающие речи, Чтоб новый враг не сел тебе на плечи».

И клятвенно Борчу пообещал:

«Враг помериться силой придет — Встану я на его пути. Набежит, налетит, нападет, Но заслон ему не пройти. Куда свои поводья ни направишь, Куда ни занесет твой конь копыто, Везде, везде с тобою буду рядом, Надежна будет и крепка защита».

И поклялся Владыке Борохул:

«Я стану щитом Пред летящей в тебя стрелой. От острого жала Укрою властителя смело. В тебя наша крепкая вера — Я не допущу, Чтоб меч смертоносный Коснулся священного тела».

И пообещал Владыке Мухали:

«Всех врагов размечу, Весь их скарб захвачу, У пришельцев бегущих Клинки затуплю, Всех мечом порублю И к тебе поскачу. Буду ночь я скакать, Все слабея от ран, Над хвостом скакуна Будет виться туман; Восходящее солнце Направит лучи, — Вестник полной победы, Скачи же, скачи! К властелину Копыта коня ты направь, О победе известье Скорее доставь».

Чингисхан выслушал клятвенные речи шестерых сайдов,