Должники - Татьяна Лунина

-- Степан я, плотник, -- бодро представился загорелый мужчина лет сорока. Сельского жителя выдавали в нем сапоги, в остальном он скорее походил на городского служащего, чем на станичного работягу. Приятный голос без характерного для кубанских станичников говора, открытый прямой взгляд, четко вылепленное лицо с правильными чертами, волевой гладковыбритый подбородок,  слегка раскосые черные глаза и аккуратно подстриженные рыжие волосы. – А я долго кричал от калитки, потом стучал в окно, звал. Никто не ответил. Дверь была открыта, я вошел. Вы Антонина?

-- Да.

-- Очень приятно, -- зацеремонился плотник. – Меня Елена Алексеевна прислала, попросила подправить забор. Сказала, вы покажете, где.

-- Хорошо, идите за мной, -- спрятала улыбку помощница, удивленная неожиданным «попросила».

У частокола тут же нарисовалась соседка и весело зачастила.

-- Ой, Степа, шо-то давнэнько тебя здесь не видать! Не прихворнул?

-- Доброго утречка вам, Анна Степанна! Неважно выглядите, не выспались? Или куры соседские грядку потоптали?

-- Умника изображаешь? Гляди, Степка, как бы тебе самому чужую грядку не потоптать, -- зыркнула глазом на Антонину. – Директорша-то наша тебе этого не простит.

-- Вот, -- показала на прореху в заборе Тоня, -- несколько кольев надо вставить. И чуть дальше, видите, там частокол накренился? А я пойду, до свиданья, -- сухо попрощалась и поспешила к дому.

-- И тебе, гордячка, до свиданьица! Ох, Степка, гляжу, не сносить тебе головы!

-- Анна Степанна, слышал я, что к нам врач новый прибыл. Говорят, хороший специалист по глазам. Вам бы, уважаемая, сходить к нему, зрение проверить. С годами-то зрение падает, а вы женщина уже немолодая, показаться доктору не мешало бы.

-- Тьфу,  шоб тебе провалиться, проклятый, со своими шутками!

Последним, что услышала на пороге Тоня, был мужской заразительный смех. Через полчаса в дверь вежливо постучали.

-- Входите, открыто!

-- Это я, -- осторожно протиснулся в дверь Степан, -- все сделано. Проверять будете?

-- Нет. До свиданья.

-- До свиданья, -- топтался в дверном проеме школьный плотник.

-- Что-то еще?

-- Да. Если что-нибудь будет нужно, зовите. С радостью помогу.

-- Спасибо, -- невольно улыбнулась Тоня. – Но здесь зову не я, а Елена Алексеевна. Извините, мне надо пол мыть.

-- Ага. Тогда до свиданья?

-- Мы уже попрощались, -- напомнила Тоня, набрасывая мокрую тряпку на швабру, -- меньше минуты назад.

-- У вас швабра разболталась. Могу починить.

-- Не нужно. Сломается – руками помою

-- Такие руки надо беречь.

-- Степан…, -- вздохнула Тоня.

-- Понял. Всего хорошего!

  После его ухода в комнате остался легкий запах терпкого мужского одеколона. Тоня распахнула настежь окно и принялась привычно орудовать шваброй.

…Приближались новогодние праздники и школьные каникулы. На Кубани это время года зимой назвать можно только условно: календарный декабрь скорее напоминает заоконный октябрь, причем первую его половину. Так же тихо греются в лучах солнца ветки деревьев, кое-где зеленеет трава, в открытой пристройке курятника деловито снуют куры, поклевывая что-то в еще не остывшей земле, не по-зимнему, целыми днями валяется у будки на соседнем участке дворовый пес. Лишь раннее наступление темноты, ворчание моря да свинцовый цвет его волн утверждают приоритет объективного над субъективным, советуя не спорить с природой.

…Снег выпал неожиданно и азартно, будто показал кукиш самонадеянному человеку, уверенному, что зима так и не переступит осенний порог. Ночью Тоню разбудили странные звуки, похожие не то на хихиканье, не то на всхлипывание. Она вскочила с постели и босиком пошлепала к кровати, где спал сын. Илья издавал невнятные звуки: о смехе можно было догадаться по довольной физиономии, а мычание, конечно же, означало слова, понять которые невозможно. Одеяло сбилось в ногах, задравшаяся пижамная курточка обнажила спину, из-под подушки тыкался в щеку уголок книжной обложки в твердом глянцевом переплете. Она осторожно вытащила «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна»

, натянула пижаму, поправила одеяло. Сын затих, что-то удовлетворенно пробормотал и перевернулся на другой бок. Только тогда Антонина обратила внимание, что в комнате непривычно светло. Она подошла к крохотному окну и ахнула. Сверху плавно падали снежные хлопья, расписывая все внизу белым цветом, словно отличник бойко исписывал мелом черную доску. Снег набрасывал на крыши домов белоснежные покрывала, прокладывал в деревьях пушистые тропки, прилежно ткал внизу лилейный ковер, не оставляя земле ни малейшей попытки сохранить свою независимость перед небом. Даже море притихло: то ли захотело под такой же уютный покров, то ли испугалось, что и его возьмут в оборот мягкой обманчивой лаской. Тоня простояла у окошка, пока окончательно не продрогла, загадала желание на первый снег и, довольная, на цыпочках посеменила к кровати.

                х              х              х

-- А где яйца всмятку? Сегодня же воскресенье, Тонечка, -- добродушно попеняла прислуге Елена Алексеевна, принимая из ее рук тарелку с яичницей. – Ты же знаешь, я по воскресеньям яйца ем только вареные, в мешочке.

-- Хорошо, сейчас принесу. Через три минуты будут готовы.

-- Да ладно, сгодится и так, -- подцепила вилкой белковый пласт хозяйка. – Что-то ты сегодня заторможенная. Плохо себя чувствуешь? – Громодянская давно уже перестала заводить речи о перспективе преподавать пение в школе. То ли надоело врать, то ли четко определила статус обеих в собственном доме, приняв молчание постоялицы за согласие стать бесплатной прислугой. Все разговоры на школьные темы ограничивались лишь редкими замечаниями об успеваемости Ильи. – Так в чем дело, Тоня? Мы же с тобой договаривались, что секретов у нас друг от друга не будет, согласна? Что молчишь? Будь добра, подай кофе.

-- Елена Алексеевна, я бы хотела ненадолго уехать с Ильей в Краснодар, -- «подавальщица» протянула банку с растворимым кофе.

-- Кто же тебе мешает? Там у вас, наверняка, остались друзья, можно Новый год встретить с ними. Хотя я считаю, что новогоднюю ночь следует проводить в семейном кругу. Масло подай, пожалуйста. Спасибо.

-- Мы вернемся сразу после зимних каникул. Ничего, если Илья на один день опоздает?

-- А вот это никуда не годится!

-- Елена Алексеевна, он же отличник! Но если вы против, тогда мы, конечно, постараемся успеть