Последнее письмо из Москвы - Абраша Ротенберг
Книгу Последнее письмо из Москвы - Абраша Ротенберг читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А мать?
— Как и все вдовы, обнаружила лучшие его стороны, о которых никто не подозревал, и забыла о тех его качествах, которые при жизни терпеть не могла. Обожествление отца достигло такого уровня, что иногда мне казалось: не будь мы евреями, пришлось бы его канонизировать. Она так ценила его, потому что его больше не было рядом, считала, что с его уходом одиночество только усилилось. Жалобы только придавали ей сил.
— Я осталась одна-одинешенька, — все повторяла она. — Братья и сестры мои погибли, братья Шмилека погибли, а теперь и он меня оставил. Чего теперь ждать от жизни?
— У тебя двое детей, невестки, внуки. Арон и Бетя еще живы, — отвечал я ей на это. — Хватит себя хоронить.
— Арон? Да он все равно что мертвый. Никогда мне его не увидеть: мне и из Москвы едва позволили выехать, а вернуться и подавно не позволят. Москва — это тюрьма. Забудь об Ароне. Как же несправедливо: папа так нам нужен сейчас, а его больше нет.
— Смерть имеет удивительное влияние на людей, склонных к чувству вины, — отметил Хосе Мануэль.
— Несомненно. В Талмуде об этом тоже сказано. Приблизительно так: «Неделю будешь тужить о нем, месяц — восхвалять его, а плакать — год. Но тот, кто плачет об усопшем дольше года, плачет не о нём, а только о самом себе». Но эта мудрая мысль была чужда моей матери. Она оплакивала отца долгие годы, но так и не поняла, что оплакивает саму себя.
— Очень удачная формулировка, — заметил Хосе Мануэль, — ведь она описывает саму суть человека: погрузиться в забвение, чтоб превозмочь себя, и в память — чтобы выжить.
— В поисках морали ты становишься морализатором, — сыронизировала Мария Виктория.
— Со смертью я, можно сказать, на короткой ноге, и, тем не менее, она интригует и волнует меня. Думаешь, я не вправе о ней рассуждать? — спросил он скорее озадаченно, чем расстроенно.
Тут я вмешался, чтоб беседа не скатилась в пространные размышления:
— Смерть? Мы уже упоминали несколько раз этим вечером. Меня не пугает, как я умру и что со мной при этом произойдет. Воспоминания? Слезы? Я буду ничем, а для остальных пройду путь скорого забвения. Если и повезет стать прототипом для какой-то дружеской байки, то до тех пор, пока им не надоест рассказывать ее и выслушивать, тогда-то меня и похоронят окончательно.
— По истечении года или до того? — съязвила Мария Виктория.
— До, конечно. А ты что, веришь в чудеса? Через год уже нет времени думать об умерших. Талмуд создавался в давние времена, когда все на повозках ездили, а сейчас в нашем распоряжении сверхзвуковые самолеты. Те древние измерения времени нам уже не годятся. Вы, врачи, журите нас за то, что мы едим впопыхах, и вы правы. Мы все делаем впопыхах, хлещем жизнь залпом, и времени на то, чтоб посмаковать забвение ушедших, у нас нет.
— Ладно, пока мы совсем не забылись, хотелось бы узнать, ответил ли дядя Арон на твое письмо, — перебила меня Мария Виктория.
— Письмо пришло через неделю после смерти отца; жаль, что так поздно: оно бы развеяло отцовские сомнения относительно честности доктора Астрова. Письмо было длинное, занимало несколько листов, и было написано на идиш тетей Бетей, которая благодарила за подарки, называя их при этом «необязательными, потому что у них и так все-все есть». Полагаю, эта фраза нужна была для того, чтоб обмануть цензуру. Потом она упоминала о Мише как об «их старшем брате», который «множество раз защищал их и опекал в тяжелые времена». «Миша нам, как отец, брат и мать одновременно, настоящий член нашей семьи». Она также говорила обо мне, писала какие-то любезности матери и несбыточные предсказания, адресованные отцу: «Мы очень обеспокоены твоим здоровьем, но уверены, что в скором времени ты выздоровеешь и — кто знает? — приедешь нас навестить. Это похоже на сон, но ведь иногда и сны сбываются». Затем она с гордостью описывала достижения своего сына Жени, который на «отлично» защитил диплом и скоро станет кандидатом физикохимических наук в области альтернативных источников энергии. Она также упомянула о своей больной дочери и не преминула пожелать всем нам избавления от всех болезней. О своем муже Ароне она не сказала ни слова, вероятно, чтоб не искушать судьбу. Не стоит забывать, что на дворе был пик холодной войны, которая таила в себе определенные угрозы.
— А как это письмо восприняла твоя мать?
— Рыдала над строками об отце и о себе, оплакивала свое одиночество, но в целом письмо немного взбодрило ее и вернуло надежду. Мать любила Бетю, познакомилась с ней в детстве, когда та вышла за Арона. Они не стали подругами из-за разницы в возрасте, но относились друг к другу со взаимной приязнью. «В последний раз я виделась с Бетей в 1932 году. Тридцать три года минуло с того времени, а помню все так, будто это было вчера. Это письмо — просто бальзам на душу», — говорила мать.
Это письмо было важно не столько своим содержанием, сколько тем эффектом, который оно спровоцировало: в сознании матери стали потихоньку оформляться и крепнуть определенные намерения. Кроме того, завязалась настоящая переписка с Бети, которая даже решилась предоставить обратный адрес. Бывало, я тоже ей писал. Благодаря ее письмам я открыл для себя неизвестную, очень умную и чувствительную женщину — и невероятно красивую: ее улыбка буквально освещала присланное нам фото, где она была изображена вместе с Ароном. Последний настолько напоминал отца, что при взгляде на снимок у меня мороз по коже пошел.
— Ты встречался с ним лично?
— Да, много лет спустя, когда мы поехали в Москву. Это был великий опыт, но сейчас не об этом речь.
— Но почему не об этом?
— Потому что это другая история, а скоро будет светать, и мне надо дорассказать начатую.
— Продолжай, пожалуйста.
Несколько минут я молчал, размышляя о том, стоит ли говорить о семейных делах, или все же надо быть более сдержанным. Я склонялся к тому, чтоб просто недоговаривать, но при этом правдиво передать оттенки наших не самых простых взаимоотношений, в которых диктатура иррационального подавляла всякую логику. Мы мыслили, как картезианцы, но действовали, будто животные, ведомые инстинктом. Отец со своим братом Срулеком были партнерами в течение двадцати лет, но при этом математически подсчитано, что девятнадцать из них они между собой не разговаривали. По отдельности они были образцами логичности и сдержанности, но как только сходились — превращались в волков, дерущихся за добычу. Довольно часто бывало так, что разные мелочи (не к месту сказанная или недослышанная фраза, неявка по приглашению или нежелательное приглашение) рушили прочные внутрисемейные отношения, крепкую дружбу и глубокую привязанность или провоцировали бесконечные конфликты, запутанные и изнурительные, которые могли длиться годами, множиться, передаваться из поколения в поколение и сохраняться, когда о причинах этих конфликтов уже и думать забыли. И тогда эмоциональные потребности сводились к навязчивой потребности ненавидеть, уже никого не интересовали причины этой ненависти, никто не удосуживался вспоминать о них (в таких случая конфликты не разрешались и превращались в порочный круг, из которого уже не было выхода). Помню много семей, с которыми мы водили дружбу во времена моего детства, которые ходили в гости к нам или к которым ходили мы, — с большинством этих людей подружился и я, у нас возникали стабильные отношения. Некоторые из таких родительских друзей внезапно пропадали с горизонта без какого-либо объяснения — имена кого-то из них дома даже было не принято упоминать. Думаю, тут виной был отцовский характер — мать всегда была общительной, она старалась сохранять отношения и уживаться с людьми. Хотя, конечно, нельзя считать отца зачинщиком всех этих ссор. Бывало так, что кому-то из друзей требовалась помощь, и он предоставлял им банковские или финансовые гарантии, за которые потом ему же приходилось отвечать, и в таких случаях он оказывался в двойном убытке: терял и друга, и деньги. Отец неоднократно и с упорством наступал на одни и те же грабли, наивно проявляя заботу о друзьях, отчего у него нередко случались конфликты с матерью, которая, будучи практичным и здравомыслящим человеком, отговаривала его от спонтанной щедрости в предоставлении кредитов, в которой он сам потом незамедлительно раскаивался. Ведь однажды дав слово, он уже не мог его не сдержать.
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим отзывом от прочитанного(прослушанного)! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Уважаемые читатели, слушатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigkindom.ru.
Оставить комментарий
-
Гость Татьяна05 июль 08:35 Спасибо. Очень интересно ... В плену Гора - Мария Зайцева
-
Фарида02 июль 14:00 Замечательная книга!!! Спасибо автору за замечательные книги, до этого читала книгу"Странная", "Сосед", просто в восторге.... Одна ошибка - Татьяна Александровна Шумкова
-
Гость Алина30 июнь 09:45 Книга интересная, как и большинство произведений Н. Свечина ( все не читала).. Не понравилось начало: Зачем постоянно... Мертвый остров - Николай Свечин