Король Артур и рыцари круглого стола - Татьяна Уварова

Сэр Ланселот направился в город, а поверженный сэр Гавейн продолжал неистовствовать и поносить его. Все дивились безумной ярости Гавейна и необычайной выдержке и благородству Ланселота. Многие говорили, что, скажи сэр Гавейн хоть половину таких оскорбительных слов кому-либо из них, они немедленно снесли бы ему голову с плеч.

После этого поединка Гавейн пролежал в постели целый месяц. Наконец лекарь объявил, что через три дня он сможет сесть на коня. Обрадованный Гавейн обратился к сидевшему подле него королю Артуру:

– Я снова сражусь с предателем Ланселотом, и если мне не удастся покончить с ним и на этот раз, плохо мне придется.

– Ланселот давно покончил бы с тобой, – заметил король, – если бы не его благородство. Он не желает твоей смерти.

– О, всем известна твоя привязанность к коварному изменнику, дядя, – возразил Гавейн. – Но мы не двинемся с места, пока не покончим с ним и не уничтожим его королевства, хотя бы это всем нам стоило жизни.

Едва он успел выплеснуть свой гнев, как в лагере затрубили трубы и в дверях королевской палатки появился сэр Бедивер. Суровое лицо старика было бледно, седые волосы нечесаны, на одежде тоже были видны следы спешного пути.

– Сэр Бедивер, ты с дурными вестями из Британии?! – воскликнул король. – Неужели случилось нечто еще более ужасное, чем то, что я переживаю сейчас?

– О мой король! Твой племянник Мордред восстал, – заговорил сэр Бедивер. – Он собрал вокруг себя много народу, разослал письма ко всем лордам и рыцарям, твоим вассалам, обещая им земли и богатства, если они провозгласят его королем. Он заключил под стражу твою супругу Гвиневеру и намеревается жениться на ней, как только убьют тебя.

– Мордред! Мордред! – воскликнул король. – Мордред оказался изменником, а я считал его рассудительным, стойким мужем!..

– Хоть Мордред и брат мне, – гневно заметил Гавейн, – но, увы, он всегда был предателем!

– Я с опасностью для жизни вырвался из Британии и поспешил к тебе, – продолжал сэр Бедивер. – После того как я с гневом отверг его предложения, он неотступно следил за мной. Государь, ты немедленно должен прекратить бесплодную и неправую войну с Ланселотом и со всей армией поспешить домой, чтобы уничтожить ядовитую змею, которую вскормил у себя на груди!

В тот же день король Артур снял осаду с города и замка сэра Ланселота и быстро направился к морю, горя желанием сесть на суда и, переправившись в Британию, достойно наказать изменника Мордреда.

С попутным ветром они переплыли пролив, но не успели достичь Дуврских отмелей, как увидели тысячи рыцарских шлемов, сверкавших на солнце: то было войско, выставленное Мордредом для воспрепятствования высадки короля Артура на берег. Король страшно разгневался; он приказал спустить на воду маленькие лодки и переправить рыцарей на сушу.

Но мятежники тоже спустили лодки и легкие галеры и вступили в ожесточенный бой с королевскими рыцарями. При этом много погибло славных рыцарей, баронов и прочих храбрых воинов.

Тогда король Артур и его главные сподвижники вскочили на коней и бросились прямо в море, преследуя мятежников. Скоро вся отмель и вода окрасились кровью убитых.

Немного спустя Мордред вынужден был отступить на берег. Король и сэр Гавейн быстро построили свои ряды и ринулись на врага, оказавшего весьма слабое сопротивление.

По окончании битвы король Артур приказал похоронить погибших, которых нашли в волнах, а раненых перевезти в Дувр.

Когда король отдавал приказания, к нему явился оруженосец:

– Государь, сэр Гавейн тяжело ранен. Он в лодке, и мы не знаем, жив он теперь или нет.

– Горе мне! – вскричал король, и всех поразила его скорбь. – Ужели это правда?

Оруженосец проводил короля к лодке, в которой находился раненый рыцарь.

– Государь, – заговорил Гавейн, слабо улыбнувшись, – пришел мой смертный час. Удар пришелся по прежней ране, нанесенной мне Ланселотом, и я чувствую, что умру.

– Увы! – воскликнул король, со слезами обнимая племянника и целуя его. – Вот он, самый ужасный день в моей жизни! Если ты умрешь, Гавейн, я останусь совсем один! Гавейн, Гавейн! Ведь ты и сэр Ланселот были мне дороже всего на свете; теперь я лишусь вас обоих, и мне уже не знать радости в жизни…

– Горе мне! – произнес Гавейн. – Ведь это я причинил тебе столько страданий, государь! Благородный Ланселот случайно убил моих братьев, а я от гнева лишился рассудка. Я раскаиваюсь и желал бы загладить зло, причиненное тебе и сэру Ланселоту. Но мой час пробил: мне не дожить до вечера.

Король и Гавейн заплакали; повлажнели глаза и у рыцарей, стоявших вокруг, – они вспомнили, сколько горя и бед причинила всем слепая ненависть Гавейна, побудившая доброго короля против воли вести войну с Ланселотом.

– Я повинен и в восстании моего брата-изменника Мордреда, – промолвил Гавейн, – и на мою голову падет проклятие. Не настаивай я так упорно, ты примирился бы с сэром Ланселотом, и он со своими храбрыми родичами сумел бы удержать в повиновении твоих врагов и вовремя отразить их нападение. Приподними меня, государь, и позови писца: перед смертью я хочу повиниться перед сэром Ланселотом.

Король помог Гавейну сесть, а священник написал под его диктовку следующее письмо: