Дж. Д. Сэлинджер. Идя через рожь - Кеннет Славенски

Гармония продолжалась недолго. Как рассказывала Клэр, Сэлинджер попросил ее бросить учебу и переехать в его коттедж в Корнише, совсем как Холден Колфилд — Салли Хейс. Но Клэр отказалась, и Сэлинджер отшатнулся от нее. «Когда я лишь в одном, в отношении колледжа, воспротивилась ему, — вспоминала она позже, — он исчез»'.

В то время Сэлинджер был не единственным романтическим увлечением в жизни Клэр. Она поддерживала серьезные отношения с двадцатитрехлетним студентом Гарвардской школы бизнеса Колманом М. Моклером-младшим. Моклер обладал артистическим темпераментом, был скромным, целеустремленным юношей и представлял собой серьезного конкурента в борьбе за внимание Клэр. Отношения между ними очень расстраивали Сэлинджера. Он знал, что, живя в кампусе, Клэр наверняка проводит досуг с Моклером. Поэтому, попросив ее бросить Рэдклифф и переехать в Корниш, он просто пытался обратить ее чувства только на себя и избавиться от конкурента. Ответ Клэр положил конец идиллии, показав, что предпочтения не на стороне Сэлинджера. Она не только отказалась выполнить его просьбу, но летом 1953 года отправилась вместе с Моклером путешествовать по Европе и задержалась с ним в Италии, где, судя по всему, представила его своей матери. Решение провести лето за океаном вместе с соперником окончательно заморозило ее отношения с Сэлинджером. После возвращения Клэр из Европы в середине сентября Сэлинджер отказался встретиться с ней.

Горечь, оставшаяся после неудачи с Клэр Дуглас, усугубилась событием, произошедшим в ноябре. Среди друзей писателя из Виндзорской школы была старшеклассница Шерли Блейни. Она попросила Сэлинджера дать ей интервью в рамках какого-то школьного проекта, и он согласился. Девятого ноября они встретились в «Харрингтонз Спа». Сэлинджер заказал обед, и Блейни (пришедшая с подругой в качестве поддержки) приступила к делу. Вопросы девушка задавала достаточно прямолинейные, хоть и не слишком назойливые. В какой школе учился Сэлинджер? Когда он начал писать? Что он делал во время войны? Является ли «Над пропастью во ржи» автобиографическим произведением? Такого рода вопросы уже задавались Сэлинджеру раньше, в частности Уильямом Максуэллом в интервью для клуба «Бук оф зе Мане», поэтому он не задумываясь отвечал с дружеской искренностью.

Тринадцатого ноября 1953 года интервью, взятое Шерли Блейни, было напечатано, но не в школьном журнале, а в местной газете «Дейли игл — Твин стейт телескоп». Статья была короткая, совершенно детская и кишела неточностями: в ней автор продержал Сэлинджера в Нью-Йоркском университете лишний год, отправил Сола Сэлинджера в Австрию и Польшу вместе с сыном и уменьшил срок службы Сэлинджера в армии на два года. Кроме того, Блейни кое-что просто неправильно поняла, например, она ошибочно утверждала, что Сэлинджер ездил в Лондон для того, чтобы снимать фильм, а дом в Корнише купил за два года до того. Статья запомнилась прежде всего словами, которые Сэлинджер якобы сказал о романе «Над пропастью во ржи». На вопрос, является ли роман автобиографическим, Сэлинджер ответил не сразу «В каком-то смысле — да, — в конце концов признался он, — я испытал большое облегчение, когда закончил его. Мое отрочество было очень похоже на отрочество героя книги, и было большим облегчением рассказать об этом людям». Это заявление довольно часто цитируют, хотя в нем нет ничего нового по сравнению с тем, что еще раньше услышал Максуэлл.

Статью Блейни «украшало» вступление, где писатель представлялся следующим образом:

«У господина Сэлинджера, большого друга всех старшеклассников Виндзора, есть также друзья постарше, хотя он приезжает сюда только последние несколько лет. Он не любит выставлять себя напоказ, предпочитая в уединении заниматься писательством. Это приятный высокий мужчина тридцати четырех лет с неординарной наружностью».

Сэлинджера статья глубоко оскорбила. Блейни обманула его, сказав, что интервью предназначалось для школьного журнала. Скорее всего, сама девушка оказалась игрушкой в руках редакции «Дейли игл», но дело было не в этом. Сэлинджер понял, что посягательства на личную жизнь и разного рода уловки, от которых он бежал из Нью-Йорка, процветают и здесь, в, казалось бы, идиллической сельской общине.

Случившееся, да еще сразу после отступничества Клэр Дуглас, произвело на Сэлинджера тяжелейшее впечатление. Он прекратил свои посещения Виндзора и порвал все отношения со школьниками. Стал избегать знакомых. И не будет уже больше ни вечеринок с коктейлями, ни поездок на баскетбольные игры, ни обедов в «Харрингтонз Спа», ни бесед под музыку из проигрывателя с поеданием чипсов. Сэлинджер замкнулся от обитателей Корниша точно так же, как от толп Нью-Йорка. Когда школьники пришли к коттеджу, чтобы выяснить, что случилось, Сэлинджер неподвижно сидел в своем кресле, притворяясь, будто его нет дома. Прошло еще несколько недель, и он стал возводить вокруг своей собственности забор.

С этого момента Дж. Д. Сэлинджер перестанет прилагать усилия к тому, чтобы быть принятым окружением, и сконцентрируется на том, как самому добиться покоя в жизни. События, произошедшие в жизни Сэлинджера в конце 1953 года, стали очередным отражением его искусства, но уже трагическим. Статья в «Дейли игл» шокировала писателя так же, как финальная «похабщина» — его героя Холдена Колфилда. И, подобно Холдену Колфилду, Сэлинджер пришел к выводу, что реальность прискорбна: «Нельзя найти спокойное, тихое место — нет его на свете. Иногда подумаешь — а может, есть, но, пока ты туда доберешься, кто-нибудь прокрадется перед тобой и напишет похабщину прямо перед твоим носом».