Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

Багамских островов или миновали их у восточных берегов Флориды и угодили в могучее течение Гольфстрим. Великая океанская река отбросила бы испанцев от Американского материка на северо-восток в открытое море.

Люди оживились. На кораблях появилась надежда, что теперь они непременно отыщут землю. Экипажи устроили гонки. Всем хотелось первыми увидеть долгожданный остров или материк. Тяжелая «Санта-Мария», с высокими мачтами и коротким килем, еле поспевала за более скоростными при легких ветрах и спокойном море палосскими кораблями. Лидировала крохотная «Нинья», уверенно чувствовавшая себя в таких условиях. Зато из «вороньего гнезда» флагмана, так моряки называли марсы на мачтах, открывался широкий обзор горизонта, позволявший заметить то, чего не видели другие.

На юге сгущались облака, ветер гнал их к западу, где в слабой дымке с трудом различалась граница между воздухом и водой. Там потемневшее небо походило на сероватую поверхность океана. На севере и на востоке у чистой линии горизонта мерцали солнечные блики, бледно-голубой небосвод выглядел легким, просторным. Иногда оттуда прилетали птицы. Покружив над кораблями, они направлялись к облакам, словно за белой пеленой скрывались острова, где пернатые путешественники вили гнезда, высиживали птенцов.

«Пролетало великое множество птиц от севера к юго-западу, – записал Христофор. – Судя по всему, можно полагать, что они летят ночевать на сушу или бегут от зимы, которая в землях, откуда они вылетели, должна уже наступить».

Моряки с любопытством глядели в след крылатым лоцманам, искали у горизонта острова. Когда очень хочется увидеть землю, кто-нибудь непременно заметит серую возвышенность или тоненькую ниточку берега.

– На «Нинье» подняли королевский флаг! – раздался голос дозорного с марса флагмана.

Матросы обернулись к судну младшего Пинсона, и в этот момент услышали звук пушечного выстрела.

– Хвала Господу! Они обнаружили землю! – закричали обрадованные моряки.

– Где? Где? – спрашивали подошедшие товарищи, напряженно вглядывались в размытую полоску горизонта.

– Я не вижу, – жаловались одни.

– Вон она! – говорили другие, показывали пальцами в сторону облаков.

– Там ничего нет, – возражали третьи.

На этот раз прежнее единодушие отсутствовало. Люди не скрывали сомнений, покачивали головами, говорили: «Пинсоны ошиблись, поторопились получить годовую пенсию в десять тысяч мораведи». «Нинья» взяла круче к ветру, повела эскадру. «Санта-Мария» послушно замыкала шествие. Адмирал с бака до боли в глазах смотрел вперед, гадал, не ошибся ли Висенте. Офицеры и матросы подходили к командующему, высказывали различные мнения, спорили, предлагали принять участие в разговоре. Колумб молча слушал моряков.

– Пинсоны нашли материк? – спросил Христофора кузен Беатрис, альгвасил Диего де Арана.

В последние дни недовольство матросов усилилось, грозило вылиться в столкновение с адмиралом. Арана поддерживал родственника, стремился не допустить мятежа. На «Пинте» с «Ниньей» было спокойнее. Пинсоны держали команды в железных рукавицах.

– Вероятно, заметили остров или архипелаг, – возразил Христофор.

– Почему ты так думаешь? – заинтересовался полицейский.

– Кроме перелетных птиц, я не вижу признаков большой земли, – пояснил Колумб. – По карте Мартина до материка нужно плыть еще несколько дней. Если через двое суток мы не убедимся в точности маршрута, вернемся на прежний курс.

– Это будет трудно сделать, – предостерег родственник. – Разочарованные матросы поверят Мартину, а не тебе.

– Я знаю, – согласился Христофор. – Надо найти землю, передохнуть. Люди устали, напуганы величиной пройденного пути, боятся навечно застрять в океане. Они не предполагали, что неизвестность страшит сильнее шторма и сказочных чудовищ. У нас полные трюмы продовольствия, но матросы опасаются умереть от голода. Если сейчас кто-нибудь обидит команду, она выйдет из повиновения.

– Я молю Господа, чтобы вынес нас к острову, – сказал альгвасил.

– Я тоже, – признался Христофор.

Ветер с течением гнали эскадру на запад. Суша не приближалась. Клубились, таяли облака, заманивали испанцев в синеву, в сторону от намеченного пути. Порою небо очищалось, в образовавшихся просветах появлялась гладь океана без конца и края, как на севере и на востоке. Кормчие удивленно поглядывали на «Нинью», забирали левее, чтобы через полчаса вновь убедиться в ошибке. Завороженная земля ускользала от кастильцев.

Когда флотилия прошла пятьдесят миль за младшим Пинсоном, не обнаружив земли или хотя бы ее признаков, стало ясно, что команда «Ниньи» видела мираж. От усталости и желания покоя обманчивые картины часто возникают в сознании людей.

– Здесь нет земли, – сказал Пералонсо Колумбу, простоявшему несколько часов у борта флагмана.

Адмирал протер покрасневшие глаза, согласно кивнул.

– Прикажите лечь на прежний курс?

– Возьми на пол четверти к западу, – велел он. – Дай сигнал кораблям следовать за мной.

Бухнула пушка. На флагмане взвился узкий флажок, потянулся на северо-запад.

Пассат шел с юга-востока. Воздух казался мягким, свежим, благоуханным, наполненным ароматами земли. Откуда им здесь взяться за тысячу лиг от побережья Африки? Наверное, ветер приносит запах равнин с неизвестного южного материка или островов? Эта загадка будет долго волновать моряков, пересекавших Атлантический океан. За маревом у горизонта, то справа, то слева от кораблей, им будут мерещиться острова с вечнозелеными тропическими лесами.

* * *

Двое суток эскадра плыла по пустынному океану в указанном Мартином направлении. Испанцы видели спешивших на юго-запад береговых птиц, но после перехода через Саргассово море меньше доверяли пернатым лоцманам. Моряки убедились, что перелетные птицы встречаются далеко от земли. С палубы заметили на воде стаю уток, одинокого пеликана. Колумб тщательно записал приметы суши в судовом журнале, подбадривал моряков обещанием скорого отдыха. Флотилия плыла второй месяц, привыкла к подобным разговорам. Раздраженные люди не желали слушать командующего, шептались по углам, зло поглядывали на офицеров.

После второй неудачи с таинственно исчезнувшим островом, на самом деле не существовавшим, заговорщики начали действовать открыто. Они собирали товарищей, склоняли к мятежу. Офицеры делали вид, будто не замечают опасных речей.

Мятеж на корабле – крайний случай выражения несогласия с действиями капитана. За него полагается смертная казнь. Практика мореплавания выработала мирные способы решения конфликтов. Матросы имели право просить капитана прислушаться к их мнению. Если это не помогало, «люди с бака» писали командиру прошение, снимали с него копию для комиссии, обязанной после возвращения судна в гавань ознакомиться с документами, в том числе и по возникшим спорам. Следующим этапом было объединение матросов с офицерами, составление общего письма, имевшего больше веса, чем предыдущее. Любой офицер или чиновник мог подать капитану в письменном виде частный совет или возражение по поводу его поступков, которое следовало вместе с судовым журналом сдать на берегу королевской комиссии.

Не думайте, будто перечисленные способы разрешения споров существовали только в законах флота, а в действительности не применялись. Ложное мнение возникло из-за книг, говоривших лишь о власти капитанов над простыми людьми. Соглашения о найме матросов предусматривали права и обязанности двух сторон. На практике письменные просьбы, советы, требования