Собрание сочинений. Том 3. Путешествие в Китай в 2-х частях - Егор Петрович Ковалевский

Ознакомительный фрагментчто в сущности одно и тоже. К этому, однако, неохотно прибегает монгол, как бы ни был оскорблен женой, потому что, кроме калыма, лишается в ней работницы. Однофамильцам, родственникам с мужской стороны воспрещается вступать в брак; но родство с женской стороны не принимается в расчет: таким образом, два родных брата могут жениться на двух родных сестрах; монгол может взять за себя сначала одну сестру, а по смерти ее, другую и т. д. Странно, что в Монголии сохранился обычай, который существует в Киргизской степи и во многих местах на востоке, а именно, когда поезжане жениха являются за невестой, то подруги уступают ее только с боя, и тут завязывается между ними схватка не на шутку. Вторую жену монгол берет уже по собственному выбору, хотя все еще спрашивает родителей, по наружному уважению к ним, и лам – из страха: лама знает все – и благоприятный день для свадьбы, и сходствуют ли между собой созвездия жениха и невесты. Удивительно, как эти люди, эти ламы, совершенно невежественные, могут держать народ в таком заблуждении и пользоваться влиянием на него. В самой сущности дела, они отличаются от простого народа только тем, что бреют себе головы, да остаются безбрачными, хотя и ведут жизнь не совсем безукоризненную. Образование их ограничивается знанием нескольких буддийских молитв, которых смысла они не понимают, или чтением юма, одной из их священных книг, больше на память, чем по печатному; чтение ганжура и данжура уже составляет высокое образование ламы, а толкование их доступно разве высшему духовенству в Тибете, да еще кое-кому из окружающих ургинского Кутухту-гегена; это, впрочем, и немудрено: ганжур состоит из 108 больших томов и составляет всю ученость буддизма.

Дар красноречия и особенно удачное употребление аллегорий, сравнений и афоризмов Будды считается высшей степенью образованности между монголами; людей, обладающих таким талантом они готовы признавать за существа высшей породы; впрочем, таких весьма и весьма мало. Я встретился как-то с ламой довольно бойким, который считался между здешними ламами светильником веры. Желая сразу изумить своей ученостью, он, после обычных приветствий, обратился ко мне с такой речью. «Душа человеческая, подобно ушам слона, в вечном движении, произнес мудрый Будда. Дай же покой хоть телу, не изнуряй его, отдохни между нами, дай время душе скрыться в свою оболочку, подобно черепахе, скрывающейся при виде опасности под защиту своей крепкой коры, и успокоиться внутренним созерцанием.» – Бывшие тут монголы самодовольно глядели, желая прочесть на лицах наших, какой эффект произведут эти звучные и, вероятно, заранее приготовленные слова. – «Душа моя здесь между друзьями, между мудрыми, – отвечал я, – намерения ее чисты, ей нечего скрываться, она вся наружи; согретая солнцем дружбы и мудрых суждений ваших, она и отдыхает и созерцает». И мой ученый лама, сбитый с толку громкой фразой, не нашелся что отвечать, к крайнему соблазну окружавших его лам, и едва пробормотал несколько несвязных слов для того, чтобы, по обычаю Востока, сказать свое слово последнему.

Хласса, в Тибете, для монголов тоже, что Мека для магомметан. В Хлассе ламы получают высшее образование. В Монголии, разумеется, нет школ. Светские люди учатся у частных учителей, а дети служащих в Пекине – в тамошних школах, из которых, некоторые, учреждены собственно для монголов.

Письмо в Монголии существует с 920 года (до того употребляли, вероятно, китайское письмо); оно известно под названием киданьского, и, судя по ничтожным остаткам его, дошедшим до наших времен, было идеографическое, в подражание китайскому. Родоначальник династии Гань[4] изобрел собственное письмо, хотя, по словам китайских историков, заимствованное из киданьского и китайского, однако не представлявшее идеографического смысла, а выражавшее только звуки и слоги для составления слов. Чингис-хан, при сношениях своих с разными народами тюркского племени, употреблял ойхорское письмо, которое усовершенствовано или изменено в нынешнем монгольском письме; оно изобретено, вероятно, в XII веке, во время владычества Ойхоров в Восточном Туркестане, и потому напоминает собой форму букв арабских; что же касается до того, что оно пишется сверху вниз, то это, без сомнения, заимствовано с китайского.

Упомянем в заключение о письме, изобретенном знаменитым Пагсбой. Оно составлено по велению Хубилая, внука Чингис-хана, воспитанного в Китае под руководством тибетских лам, и сильно отзывалось влиянием санскритской и тибетской письменности.[5]

На третьей станции от Хоримту, на вершине Гунту, было очень холодно: иней покрывал все темя горы. Казаки отчасти недомогали; но Урга, где мы намеревались пробыть несколько дней, была недалеко, и мы не без основания надеялись, что отдых возобновит и поправит их силы, что, действительно и случилось.

На последнем переезде от Гунту к Урге встретила нас, высланная от Вана Монголии, почетная стража; она сопровождала нас до Урги, куда мы приехали около полудня 2-го августа.

Глава IV

Ургинская долина. – Подворье для иностранцев. – Посещение чиновников и переговоры с ними; прием, сделанный нам Амбанями. – Урга и ее капища; Шанцзаба и Кутухта-геген. – Куренский Май-ма-чен.

Долина, на которой расположена Урга, с ее кумирнями, с ее загородными домами, кое-где окруженными яркой зеленью; долина, рассекаемая на несколько отдельных оазисов извилинами рек Толы и Сельбы, окруженная горами, над которыми господствует Хан-ола, Ханская гора, увенчанная лесом и изрытая темными буераками, где гнездятся дикие звери, потому что никто не смеет нарушить покоя заповедной горы, – Ургинская долина одна из прекраснейших, какие мне случалось видеть, и напоминает собой роскошные долины Ломбардии.

Так называемое подворье для приезжающих по казенной надобности, большей частью иностранцев, т. е. изредка посылаемых от наших иркутских губернаторов курьеров к ургинским правителям и посланцев из Тибета, с которым сношения бывают особенно деятельны каждый раз после смерти кутухты, по случаю отыскания нового, – это подворье, подобно всем жилищам богатых китайцев, состоит из нескольких дворов. В каждый из них ведут ворота, против ворот другие, парадные, всегда запертые, кроме как при въезде высшего посетителя или хозяина; они составляют род щита, прикрывающего главный вход; по бокам, в узком коридоре, между воротами и щитом, два входа, – левый для гостей, правый для слуг; против ворот, главный дом, по краям два флигеля, – все в симметрическом порядке.

Та же таинственность при входе в дом, как и при входе во двор: думаете, что идете в парадную комнату, а тут, под носом, стена; надо своротить вправо или влево, и вот вступаете в другой тесный коридор, из которого можете попасть в кладовую, а можете и в парадную приемную. Но не бойтесь запутаться в этом мелочном лабиринте китайских комнаток; если

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---