Выше только небо - Риз Боуэн

они дошли до дамбы. Поля, тянущиеся по обе стороны, были покрыты свежими ярко-зелеными побегами сахарной свеклы, а вдоль обочины дороги густо росли дикий чеснок и морковь.

– Я не был уверен, что ты вернешься, – наконец прервал молчание Майк.

– Почему?

– Я думал, ты уступишь мужу. Он ведь не хочет, чтобы ты оставалась здесь, верно?

– Верно. Но ему пришлось смириться, когда он понял, что я намерена вернуться, несмотря на его недовольство.

– Надеюсь, мое появление не доставило тебе неприятностей?

Джози пожала плечами.

– Не скажу, что Стэна наше знакомство привело в восторг, но в целом все в порядке.

– Он ведь был груб с тобой? – Майк слегка коснулся локтя Джози.

Джози колебалась, ей не хотелось признавать правду. Это казалось предательством по отношению к мужу.

– Ему страшно ехать на фронт, – медленно произнесла она. – Выходки Стэна – по большей части пустая бравада. В наш последний день он старался быть милым, словно хотел, чтобы у меня остались приятные воспоминания.

– Я рад. – Они прошли несколько шагов. – Джози, он тебе не подходит, – снова заговорил Майк.

Она отвернулась, задумчиво глядя через поля, туда, где у самого горизонта вращались крылья ветряной мельницы.

– Я вышла за него замуж, не так ли?

Последовала долгая пауза.

– Ты его любишь? – спросил Майк.

– Вероятно, когда-то любила. В самом начале. Сейчас – не могу сказать, что чувствую к нему что-то, кроме жалости.

– Ты вернешься к нему после войны?

Теперь Джози повернулась к Майку. Она видела страдание, исказившее его лицо.

– Как мы можем сказать, что произойдет после войны? Может, он не вернется, а может, на меня упадет бомба. Или ты не вернешься с очередного задания. Или немцы захватят страну и превратят нас в рабов. – Ее голос дрогнул. – Бессмысленно строить планы дальше завтрашнего дня. Согласен?

– Да, ты права. Просто меня охватила такая злость, когда я увидел, что ты несчастна. Даже появилось абсурдное желание ударить его.

Джози подняла на Майка глаза и улыбнулась.

– Мне приятно, что ты готов заступиться за меня. От этого я чувствую себя… особенной.

– Ты и есть особенная, Джози.

Майк взял ее за руку. Они неторопливо шагали по дороге, пока впереди не показалась небольшая рощица. В тени деревьев росли колокольчики, образуя пышный розовато-лиловый ковер. Майк приметил ствол поваленной березы, он сел на него и помог Джози устроиться рядом. Тишину леса нарушали лишь шелест листвы да отрывистые крики фазана, доносившиеся с поля неподалеку. Джози чувствовала, как на фоне безмятежного пейзажа душа наполняется покоем и вместе с разливающейся по телу приятной негой от выпитого вина отступает напряжение. Майк обнял ее за плечи, она опустила голову ему на плечо. Так они сидели некоторое время, но вскоре налетевший порыв ветра заставил Джози очнуться, к ней вернулась привычная настороженность.

– Майк, наверное, нам не следует слишком долго оставаться здесь, – сказала она. – Люди начнут болтать – «их видели уходящими в лес, вы же понимаете, что это значит».

Майк рассмеялся.

– Это было бы так ужасно?

Джози колебалась.

– Нет, но… мы ведь не можем всегда получать то, чего хотим. В настоящее время я живу здесь и не хочу, чтобы в деревне меня считали распутной женщиной. Да и твоя репутация среди подчиненных тоже важна.

Слова Джози рассмешили Майка еще сильнее.

– Открою тебе маленькую тайну: среди служащих ВВС любовные похождения считаются чем-то вроде азартного вида спорта. Но я дорожу твоей репутацией. К тому же земля еще слишком сырая. Если бы у меня были дурные намерения, я прихватил бы с собой плед.

Мысль о предусмотрительно захваченном пледе заставила Джози улыбнуться. Они поднялись с поваленного дерева, вышли из рощицы и двинулись вдоль дамбы. Майк бережно обнимал Джози за плечи. Ветер приносил легкий запах моря, справа от них тянулась заполненная водой дренажная канава. Майк спросил, как сейчас выглядит Лондон.

– Половина города лежит в руинах, – вздохнула Джози. – Не представляю, как люди будут жить в Лондоне после войны.

– Возможно, люди захотят переехать в Канаду, – сказал Майк. – У нас много пустующих земель, которые ждут своих поселенцев.

– Значит, ты вернешься в Канаду, когда все закончится? – Джози постаралась, чтобы вопрос звучал непринужденно.

– Не уверен. Посмотрю, как пойдут дела. Новая Шотландия завораживает своей красотой: рыбацкие деревушки, раскиданные по склонам холмов, хвойные леса, прозрачные ручьи, чистый воздух. Но жизнь там слишком замкнутая, люди оторваны от внешнего мира. – Майк помог Джози пройти по ступенькам перелаза на каменной изгороди. – Монреаль – хороший город. Но франкоязычный. Там трудно преуспеть, если не знаешь французского.

– А ты говоришь по-французски?

– Не очень хорошо. Хотя нам всем приходится учить этот язык в школе. Еще есть Оттава – скучнейшее место. И Торонто – слишком большой и шумный. Так что остается Западное побережье. Красивый суровый край и ужасно далекий от цивилизации. – Майк издал короткий смешок. – Но какой смысл обсуждать завтрашний день? Смотри-ка, впереди еще одна деревня.

Они вошли в небольшую деревушку, мало чем отличающуюся от Саттон-Сент-Джайлс: паб, бакалейная лавка, пара магазинчиков, церковь с высокой колокольней, возле церкви зеленая лужайка с прудом посредине.

– Интересно, не найдется ли у них кондитерской, где можно выпить кофе с мороженым? – сказал Майк.

– С мороженым? – Джози рассмеялась. – Ты, наверное, запамятовал – идет война. К тому же сегодня воскресенье – все лавки закрыты.

Джози оказалась права – ни паб, ни магазины не работали, но из-за церкви доносились оживленные голоса, крики и аплодисменты. Обогнув здание, они вышли на поле, где шел матч по крикету.

– Крикет – понятия не имею, что это такое, – сказал Майк. – Тебе придется объяснить правила. На первый взгляд все кажется ужасно запутанным.

– Не спрашивай меня. Единственная игра, которую я видела, это как мальчишки гоняют мяч во дворе. Я никогда не была на настоящем крикетном матче, где все по правилам – игроки в белых костюмах, палатки для публики, табло, на котором пишут счет, – все красиво, чисто, аккуратно. Словно картинка про традиционную чопорную Англию. – Собственная неосведомленность приводила Джози в смущение. – Ты должен понять, Майк, – добавила она, – у меня нет образования. Я не училась в университете, как ты или мисс Харкорт. Вы с ней обсуждали за обедом вещи, о которых я понятия не имею. Я выросла в лондонском Ист-Энде. По сути – в трущобах. И я никогда не ждала от жизни ничего особенного. Люди моего класса проводят детство в бедности, вырастают, устраиваются на работу, женятся, рожают детей, всю жизнь трудятся от зари до зари и умирают.

– Возможно, что так было вначале, – сказал Майк. – Но сейчас все изменилось, у тебя появился шанс. Джози,