Архонт росский - Александр Владимирович Мазин

— Ты — росс? — Фаворит василиссы с интересом взглянул на Сергея. — Из тех, что сейчас громят наши предместья?

— Из тех, — признался Сергей. — И я сейчас здесь, чтобы уладить это недоразумение. И потому не откажи в любезности, прими этот скромный дар варвара-росса в знак моего искреннего расположения!

Косметический набор. Гребни, коробочки, шкатулочки, резьба, оправа, инкрустации. Мастерская работа. Но главное не работа, а материал. Бивень мамонта.

— Похоже на слоновую кость, — проговорил «варвар из Пафлагона», разглядывая гребень. — Но не она…

— Ты почти угадал, господин, — похвалил Сергей. — Это тоже бивень, но бивень зверя, которого никогда нет и не будет в империи.

— Почему?

— Потому что он не переносит жары и обитает там, где снег лежит большую часть года. Вот посмотри, — Сергей показал на крышку шкатулки. — Это он. Зверь сей больше элефанта и с головы до ног покрыт длинной шерстью, которую не пробить ни одним известным оружием, кроме разве что боевых орудий. Но орудие невозможно доставить в край лесов и болот, где обитают эти громадины. Вдобавок они очень умны и чутки: ни один человек не может подобраться к ним незамеченным. Увы, осталось их совсем немного, ведь жизнь на далеком севере нелегка, а потомство они приносят крайне редко.

— Как же тогда добыли это? — Константин постучал по крышке.

— Иногда случается так, что мерзлый лед над топями не выдерживает веса гиганта и зверь проваливается в болото и застревает в нем. Сородичи подкармливают его, потому что умны и заботливы, как не многие люди. Но в конце концов зверь гибнет, и тогда его семья уходит и приходят северные люди, настоящие лесные дикари, и после долгой и тяжелой работы отделяют бивни зверя и меняют эти бивни на железные ножи, топоры и иные нужные им вещи, — столько, что хватает на всю жизнь не только им, но и их внукам, поскольку бивни гигантов огромны. Пара может весить более десяти талантов.

— Занятная история, — любимец василиссы провел гребнем по волосам, похвалил: — Отменно скользит. Благодарю тебя, дом Сергий, за увлекательный рассказ и за уникальный дар.

— Ты прав, дом Константин, — вмешался Пиперат. — Этот дар действительно уникален. Подобного нет ни у кого южнее Данубия.

— Это всего лишь вещи, — сказал Сергей. — Дружба — вот что настоящая ценность. И мир. Мы, россы, не булгары. Нам не нужны земли империи. Мы хотим справедливой торговли. Чтобы и нам и вам было хорошо.

— Мне и тебе, — с улыбкой произнес евнух, не похожий на евнуха.

— Можно и так, — согласился Сергей.

— Здесь во дворце зимой бывает холодно, — сообщил фаворит василиссы. — И не только мне. Говорят, у тебя много мехов северных зверушек?

И подмигнул.

— Не много, — уточнил Сергей. — И не у меня. Мое я все уже раздал. Не ты один мерзнешь зимой. Но могу попросить у тех купцов, что прибыли с нашим войском.

— Насколько немного? — в свою очередь уточнил Константин Пафлагонец.

— На шубу точно не хватит.

«Я тебе, сука, даже стопку шкурок в кредит не дам!» — мысленно добавил он.

Знал бы, и костяной набор дарить не стал. Гребешком ограничился бы.

— На шубу не хватит, но оценить качество ты сможешь. А вот если тот договор между россами и союзными нам вождями и императорами Византии будет подписан, тогда дело другое.

— Хм… А известно ли тебе, архонт Сергей, что оказанная услуга стоит куда меньше, чем та, которую еще предстоит оказать?

— А кто сказал, что это будет последняя услуга, на которую я рассчитываю? — парировал Сергей. — Мы же говорим о дружбе. Долгой и взаимовыгодной.

— Ты говоришь, — уточнил фаворит.

— Моего слова недостаточно? — Сергей подпустил в голос угрозу и положил руку на меч.

Этот евнух, он только по прозвищу варвар, а Сергей — самый настоящий. Обидится — зарубит, невзирая на последствия.

Не испугался красавчик. Даже не напрягся.

— Твоего слова вполне достаточно, но ты — воин. А воины, случается, гибнут.

— Верно, — согласился Сергей. — Все мы смертны. Даже василевсы, дай Бог императору Льву жить и править еще сто лет. В этом мы, россы, не отличаемся от вас. Но мы отличаемся в другом.

— В чем же? — осведомился Пафлагонец.

— Мы верны своему слову и тем, кому верны, Константин. Мы никогда не предаем тех, кто нас поддержал и возвысил.

— Что ты знаешь о возвышении, росс? — в голосе фаворита императрицы прозвучала горечь.

Похоже, слухи правдивы. Этот кастрат и впрямь сын крестьянина, которого отец оскопил и продал. У него нет чести, нет уверенности в «завтра». Его предали свои, самые близкие, и сам он предавал не раз. Но вряд ли его может упрекнуть его покровитель Самонас, который, насколько известно Сергею от Пиперата, сам поднялся на предательстве. Все они здесь — временщики. Фавориты. Но даже такому, как Пафлагонец, хочется кому-то верить. Кому-то, кто не предаст за горсть монет.

— Поверь, Константин, я многое знаю о возвышении. И о падении тоже. Сегодня ты носишь золоченую кольчугу и тысячи воинов готовы умереть за тебя, а завтра ты — босой беспомощный раб, не властный даже над собственной жизнью. Но вспомни Иова, которого Бог лишил всего, а потом одарил сверх потерянного. Господь вознаграждает верных, Константин. Я многое знаю о возвышении, поверь. Бог награждает верных, дает им много больше потерянного. Но я точно знаю и другое.

— Что же? — Зрачки Пафлагонца расширились, он даже дыхание затаил.

— Как бы щедро ни одарил Господь Иова, он никогда не забудет тех, кого потерял.

— Василевс подпишет договор, — после паузы проговорил Пафлагонец.

— Моя благодарность не замедлит, — твердо произнес Сергей. И, чтобы развеять напряжение: — Ну не везти же нашим купцам северные товары обратно на север?

Фаворит засмеялся. Немного нервно. А Сергей поймал взгляд Пиперата. Очень задумчивый. И подумал: а он крут, патрикий Николай из рода Синадинов. Величайшее из искусств царедворца не сказать в нужное время правильные слова, а вовремя промолчать.

А императору Сергея так и не представили. Ну и ладно. Зато не пришлось по полу ползать. Это в прошлой жизни у Сергея была привилегия — не