Зори лютые - Борис Тумасов

— Кажись, едет, — промолвил Голица. — Помоги, Боже, — и перекрестился.

Конюший крутнулся в седле, подозвал десятника:

— Перейми да гляди, чтоб не ускакал…

Далеко опередив верных шляхтичей, ехал князь Михайло. Одолевала Глинского забота. Король в своей грамоте обещает вернуть земли в Литве и дать иных городов. О том же писал Михайле и брат Сигизмунда, король Венгрии и Богемии. Глинский теперь думает о том, каких городов ему просить у короля. Хорошо было бы, если б литовские войска отбили у русских Смоленск. Глинский давно мечтает получить этот город в свое владение.

Князь Михайло поздно заметил всадников. Увидел, когда они были совсем рядом. Глинский дернул коня, схватился за саблю. Но чужие руки уже крепко держали повод, стащили с седла, связали.

Подъехали Челяднин с Голицей, князь Михайло узнал их по голосам, велели обыскать. Десятник вытащил из сумы королевскую грамоту, протянул воеводам.

— Измену затаил, князь Глинский? Так ты за ласку государеву платишь? — проговорил Челяднин.

Голица поддакнул:

— Ужо отвезем мы тебя в Дорогобуж, к государю на суд. Вишь ты, каким был маршалком, таким и остался.

Тут десятник голос подал:

— Надобно пищальников в заслон выдвинуть, ежели шляхтичи отбить литвина попытаются.

— Распорядись, — сказал Челяднин, — да изготовьтесь к встрече изменщиков, чтоб им вдругорядь неповадно было переметами летать. Ну, князь Михайло, государь, поди, не возрадуется, тебя увидя.

* * *

Когда Михайлу Глинского за крепким караулом увозили из Дорогобужа в Москву, из Борисова на Друцк выступило литовское войско. Шли налегке, далеко опередив обозы. Паны вельможные в окружении своих холопов, гайдуков, шляхта мелкопоместная, все верхоконно. В возы с пушками коней вдвое впряжено.

Сигизмунд торопил гетмана Острожского. Король боялся, что, разгадав его замысел, великий князь Московский успеет послать в помощь воеводам Челяднину и Голице полки воеводы Щени.

Короля досадовала неудача с Глинским. Князю Михайле перейти бы на литовскую сторону в момент боя, внести в русское войско сумятицу, а не бежать загодя.

Конные разъезды гетмана Острожского уже столкнулись с передовыми русскими отрядами.

Прискакал к гетману шляхтич с известием:

— Московиты к Орше отходят!

Не успел Острожский одного гонца выслушать, как другой скачет:

— Московиты у Днепра отступают, переправу ищут!

А Челяднин и Голица наконец уговорились перейти на левый берег Днепра и здесь дожидаться литовского гетмана. Для боя сыскали место. С тыла речка Крапивна, по правую руку, до самого Днепра, стали полки Челяднина, пищальники, конные; по левую расположились ратники Голицы.

Меж Крапивною и растянувшимся русским войском двух воевод огневой наряд.

Челяднин с Голицей условились боя не начинать, дать королевским войскам перейти на левый берег Днепра, а тогда и навалиться всей силой, одним махом покончить с войском гетмана Острожского.

* * *

В зрительную трубу гетман пристально рассматривал изготовившиеся к бою русские полки, медленно переводил трубу из края в край, возвращался, иногда задерживал в каком-либо месте.

Острожский ликовал: опасное позади, миновало литовские полки. А было такое там, на реке. Больше всего гетман боялся, что московиты нападут на него в час переправы. Острожский до сих пор недоумевал, почему они не сделали этого. Неужели воеводы Челяднин и Голица не догадались, что на переправе, напади московиты первыми, была бы их победа?

Но теперь, когда литовское войско на левом берегу и дожидается его, гетманского, сигнала, чтобы кинуться в бой, можно дать команду.

За спиной Острожского паны воеводы наготове.

— Вельможные панове, — гетман опустил зрительную трубу, — испытаем левое крыло московитов. — Рука Острожского вскинулась, указала на полки Голицы. — Правое пока повременим трогать. Настал час, панове. Тебе, воевода Станислав, начинать.

Воевода Кишка поднял коня в галоп, поскакал. Заиграли трубы, и двинулись на крыло Голицы литовские полки.

Видит московский воевода, как люто бьются литвины, теснят. Послал Михайло Голица к воеводе Челяднину. Конюший на бой смотрел со стороны, доволен. Его крыло литвины не тронули, на Михайлу напирают.

Тут от Голицы дворянин служилый прискакал, с коня долой, Челяднину поклон отвесил, произнес скороговоркой:

— Боярин-воевода, воевода Михайло помощи просит, пошли ратников на его крыло.

Челяднин нахмурился, дернул коня за повод.

— Передай своему воеводе, что я по роду старше и не ему надо мной верховодить.

И отвернулся, не стал больше разговаривать.

Не вступили русские полки на правом крыле в бой, а литвинам того и надо, выжидают.

Гетман Острожский посмеивается. Гетман — воин искусный. Разгадал, русские воеводы не ладят друг с другом. Подозвал трубача, сказал:

— Скачи к воеводе Кишке, пускай отходит на передний рубеж, а мы тем временем правое крыло московитов раскачаем.

Теперь литвины на крыло воеводы Челяднина навалились.

Жарко. Гремят пушки и пищали, звенят сабли, роем свистят стрелы. Людские крики, конское ржание. Земля покрылась трупами.

Напрасно смотрит конюший Челяднин на полки воеводы Голицы, бездействуют они. До слез обидно воеводе Ивану Андреевичу, не гадал, что так бой поведут.

Скачут с крыла на крыло литовские гонцы по пятам неприятеля. Челяднин на радостях кричит:

— Гони их, гони!

И торжествующе поглядывает на стоявшие полки Голицы.

Вот надломился литовский строй, близка победа. Но расступилось вдруг литовское войско, и прямо в упор дворянским полкам, сея смерть, грянули картечью пушки.

Поворотили дворяне, побежали. А литовская конница настигла, рубит, гонит.

Тут воевода Станислав Кишка в бой вступил, навалился на Голицу.

Увидел воевода Михайло, как бегут полки Челяднина, и себе к реке кинулся.

— Конных наперехват! — кричит гетман Острожский — Не дайте утечь московским воеводам! Погром, панове! Гонцы к королю и великому князю Сигизмунду!

* * *

Одержав победу у Орши, литовские полки готовились идти на Смоленск. Города Мстиславль, Дубровна, Кричев снова открыли ворота королевскому воинству.

Пробрался в Смоленск от короля Сигизмунда гонец, сотник Казимир. Приехал не воином, а торговым гостем. Сотника Казимира люд смоленский помнил. У пана Лужанского первый крикун был. Сотник, чтоб не признали его, бороду и усы сбрил, шапочку немецкую на голову напялил, до самых глаз. С утра наскоро торговлю отбудет и по городу бродит, приглядывается. Вишь, как московиты Смоленск крепят, будто и уходить не собираются. Башни и стены заделали, огневого наряда добавили, даже хоромы и избы заново ставят.