Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв. - Александр Пресняков

«Не следует пока упоминать о Волыни, а требовать вообще всего, чтобы Литва не подумала, что нам, собственно, нужна Волынь, а об Литве мы вовсе и не хлопочем».

Такие сепаратные виды на отдельные части Литовско-Русского государства со стороны поляков шли навстречу особым интересам земель-аннексов, мало дорожившим литовской государственностью, столь плохо их защищавшей и плохо обслуживавшей их экономические интересы. Опираясь на настроение подляшской и волынской шляхты, послы польского сейма стали требовать от короля — а сенаторы советовать — осуществления притязаний Польши на Волынь и Подляшье, ожидая от такого шага, кроме непосредственной выгоды, подчинения своим требованиям и панов литовских: еще Збигнев Олесницкий указывал, что урезанная Литва не будет в состоянии проявлять строптивость по отношению к польскому правительству.

Притом более чем вероятным надо признать предположение, высказанное, например, Любавским, что между польскими послами шляхетскими и подляшской и волынской шляхтой состоялось предварительное соглашение. Это подтверждается теми требованиями, которые выставлены ими относительно условий присоединения этих земель. Привилей о присоединении их к короне Польской должен ввести сенаторов и послов от них в сенат и сейм, освободить обывателей их от литовских тягостей, запретить отдачу корчем и мытов евреям и изъять эти земли, когда они станут польскими, от действия конституции 1504 г. о редукции государственных имений из частных рук.

Король колебался, опасаясь разрыва с Литвой. Соглашаясь только на присоединение Подляшья, он требовал от сейма формального обязательства защищать в случае надобности подля-шан от Литвы. Того же, и притом письменного, обязательства требовали и подляшские послы, опасаясь репрессий, которыми грозили за измену литовские паны-рада. Получив обещание, подляшане присягнули короне Польской и засели в польском сейме, чтобы принять участие в составлении универсала о присоединении своей области к Польше. Присягнули и местные урядники. Отказался от присяги один подканцлер литовский Волович, имевший в Подляшье крупные держания: ему разрыв Подляшья с Литвой грозил чрезмерной двойственностью положения. Паны-рада литовские ответили рассылкой военных листов, в том числе и в Подляшье, требуя выезда шляхты в посполитое рушенье под угрозой конфискации имений.

12 марта король разослал универсал о возвращении Польше Подляшья и Волыни, назначая сенаторам и послам Волынским и подляшским, если кто из них уехал, срок для возвращения на сейм. В Люблин вызывались все старосты и державцы Волыни и Подолии для присяги. Привилей обеспечивал то, чего требовали послы: освобождение от тягостей и от редукции, и был принят сеймом.

Им обещалось также, что уряды и достоинства будут даваться только местным уроженцам.

Литовское магнатство готовило сопротивление, но масса шляхетская отнеслась ко всему делу с крайним равнодушием, и сил для борьбы не было. Шляхта великого княжества Литовского удержала панов от разрыва с Польшей и настояла на отправлении послов в Люблин. 5 апреля явились эти послы: Волович и Ходкевич, Радзивил и Кишка. Они настаивали на господарской присяге хранить целость Литовско-Русского государства, на выработке проекта унии согласно с достоинством обеих стран для рассылки его на поветовые сеймики, чтобы уния по предварительном обсуждении была принята свободно на вальном литовско-русском сейме. Коронный сенат соглашался, но посольская изба возражала, опасаясь давления панов на шляхту. И громче всего возражали подляшане.

Один из их хоружих, доказывая, что нечего обращаться к сеймикам, говорил полякам: