Ущелье дьявола - Александр Дюма

— Сударыня, — сказала кормилица, — лучше не тревожьте его. Положите его обратно в колыбельку.

— В колыбель? Да? Ну вот, я его положила. Я все буду делать, что вы мне скажете, только спасите его. Правда ведь, у него пройдет все это? О, ради бога, скажите мне, что ничего нет опасного!

Кормилица только покачала головой.

— Увы! Бедная, дорогая моя госпожа, у него все признаки крупа.

— Круп? — сказала Христина. — А что это такое — круп? Раз вы знаете болезнь, вы должны знать и средство ее лечения.

— Боже мой, сударыня, ведь первый мой ребенок умер от этой болезни.

— Вы говорите, умер? Ваш ребенок умер от крупа? Так у Вильгельма, значит, не круп, раз от него умирают. Что вы, с ума сошли, что говорите мне спокойно такие вещи, точно Вильгельму действительно грозит смерть! А чем же лечили вашего ребенка?… Да нет, не стоит и говорить об том, раз его не могли спасти.

— Ему пустили кровь, сударыня.

— Если бы даже и пришлось сейчас пустить кровь, так никто не сумеет, здесь этого сделать. Господи, чему только учат их! А может быть, этого и не надо. Ах, скорее бы доктора сюда! Боже мой! До сих пор никто и не вернулся еще! И она смотрела на ребенка воспаленными глазами, а он все продолжал задыхаться.

— И десяти минут, сударыня, не прошло, как они уехали, — отозвалась одна из горничных, — а ведь до Неккарштейнаха, туда и обратно, нужно, по крайней мере, два часа времени.

— Два часа! — с отчаянием вскричала Христина. — Да ведь это целая вечность! Ах, эти расстояния, какая жестокая и глупая вещь! И ни единого доктора в Ландеке! Зачем только мы забрались в такую глушь? Не позвать ли хоть пастора?… Да нет, он только умеет молиться. А все-таки! Надо попробовать и это… Пошлите кого-нибудь к нему: пускай помолится. Бегите скорее, скорее… И я, пока приедет доктор, тоже попробую помолиться.

Она бросилась на колени, перекрестилась и начала молиться:

— Господи!..

Но вдруг она быстро вскочила на ноги. У нее мелькнула в уме новая мысль.

— Да, — сказал она. — Гретхен! Она знает все растения и травы. Сбегайте за ней. Нет, она, пожалуй, не придет, я сама лучше побегу к ней. А вы все покараульте пока ребенка.

И она, простоволосая и в одном платье, сбежала стремглав по лестнице, пустилась через двор, взобралась на скалу и через минуту стояла уже у двери хижины.

— Гретхен! Гретхен! — звала она. Ответа не было.

— Нечего корчить из себя какую-то сумасшедшую и отшельницу! У меня ребенок умирает, слышишь? Это важнее всего на свете. Гретхен, заклинаю тебя именем твоей матери, ребенок мой умирает. Помоги!

— Иду, — отозвалась Гретхен.

И в ту же минуту дверь отворилась, и Гретхен, мрачная и печальная, показалась на пороге хижины.

— Что вам от меня надо? — проговорила она.

— Гретхен, — сказала Христина, — ты знаешь, мой малютка Вильгельм?… Ну вот, он умирает. Ты одна только можешь спасти его. Все думают, что у него круп. Ты знаешь эту болезнь? У тебя есть от нее лекарства? Ведь есть, правда? Ты знаешь все свойства трав, значит, знаешь, какая трава помогает от крупа?

Гретхен только горько усмехнулась.

— Травы? В сущности, я и сама не знаю, для чего я изучала их свойства. Я им не верю теперь. Все они ядовитые.

— Да иди же! — молила Христина.

— Ну куда я пойду? Зачем? Ведь я говорю вам, что цветы изменили мне!

— Гретхен, милая, добрая Гретхен, приди в себя, вспомни, как ты любила меня, собери все свои силы. Ну что же, стоит тебе только попробовать?

— Вы просите меня? — сказала Гретхен. — Хорошо. Я попытаюсь собрать те растения, которые, как говорила матушка, помогают при детских болезнях. Только мать моя ошибалась… Растения не исцеляют детей: они, скорее, губят девушек.

— Ну а я верю в их целебные качества, — перебила ее Христина. — Скорее собирай травы, какие ты знаешь, и беги с ними в замок. Торопись, милая, дорогая девочка. А я побегу назад к Вильгельму! Так я жду тебя!

И она пустилась бежать домой, к колыбели. Ребенку, по-видимому, было немного легче. Пульс утихал.

— Он спасен! — воскликнула Христина. — Ничего с ним не было страшного, это не круп. О! Благодарю тебя, боже!

В ту же минуту вошла Гретхен.

— Теперь уж не надо, — сказала Христина. — Вильгельму стало лучше.

— Не думаю, — отозвалась Гретхен.

— Ты не веришь? А почему?

— Я все думала, идя сюда, — ответила Гретхен торжественно и убедительно. — Все эти болезни у нас не спроста. Их наслал тот человек, который хочет погубить обеих нас. Эти болезни длятся, сколько он пожелает, и только он один и может их вылечить.

Христина вздрогнула.

— Ты говоришь про Самуила?

— Да, — сказала Гретхен. — Смотрите-ка, смотрите!

И она указала на Вильгельма. Личико его опять начало судорожно подергиваться, а дыхание вырывалось со свистом. Кожа стала шероховатой, сухой, все тело пылало, как в огне, он весь корчился.

— Травы скорее! Гретхен, подай сюда свои травы! — металась в отчаянии Христина.

Гретхен с каким-то сомнением покачала головой. Но чтобы успокоить несчастную мать, она приложила травы к шейке ребенка и на грудку.

— Ну посмотрим, что будет, — говорила она. — Только я повторяю вам, что никакие травы тут не помогут.

Христина подождала некоторое время, наблюдая действие трав на ребенка. Она сама дрожала, как в лихорадке, и едва переводила дух.

Но зловещие симптомы не прекращались.

— Ведь я предупреждала вас, — опять заговорила Гретхен, — что здесь только один человек и может спасти вашего ребенка.

— Ты права! — воскликнула Христина, очевидно уже решившись на что-то.

И она выбежала в смежную залу.