Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века - Николай Воскресенский

Петр имел совершенно определенные взгляды на роль и значение Сената в русском государственном управлении. Поэтому проект Фика не только не поколебал их, но, наоборот, дал повод царю с предельной ясностью выразить представление о нем [об этом органе] в «Должности Сената». Петр отверг предложение Фика о реорганизации Сената, этого высшего административного органа, подобно тому как не принял его же предложения относительно установления в России мелкой земской единицы – кирхшпиля, прихода. Иное дело – после смерти Петра, когда среди высших государственных деятелей при его преемниках появились олигархические тенденции к установлению органа над Сенатом, между ним и верховной властью. Тогда тот же самый Фик предложил вариант на ту же тему в проекте «Объявления не в указ». И он был принят.

Также необычной, не соответствовавшей русскому общественному строю и служебным порядкам, была норма главы XXV – «О почитании рангов», – в которой проектировалось: «Всем президентом от колегиев надлежит немедленно повинным быть графом, вице-президентом – бароном, а протчим служителем, до секретарей и надзирателей сборов в колегиях також, – шляхтичам, хотя оные не в таком чине родились или от коронованных глав во оные не учреждены, честь отдавать же»^[717]. Хотя во второй редакции Сенат исправил «немедленно повинным быть графом» на более умеренное [выражение] «равное с графами почтение отдавать», но в четвертой уже редакции нашел нужным доложить этот пункт царю: «Доложить ц[арскому] в[еличеству]»^[718]. В следующей, пятой редакции Петр положил резолюцию о составлении общего закона о рангах: «Ранги учинить общие во всем государстве»^[719], после чего и началась длительная и интенсивная работа над Табелью о рангах.

Внимание Сената было привлечено и к главе XXVII – «О порядочном суде и процесном образе на время», – в которой разработан был вопрос о подсудности служителей коллегий по преступлениям служебным и общегражданским. В ней между прочим проектировалось: «Иностранные колегейные служители имеют по персоном, как в частных (гражданских. – Н. В.), так и [в] розыскных тяжбах, следуя договорным милостивейшим привилиям^[720], оные по германским и римским правам суждены быть»^[721]. Во второй редакции по этому пункту Сенат постановил: «Доложить государя»^[722]. В пятой редакции последовало распоряжение Петра, записанное обер-секретарем Сената Щукиным: «Велено сей пункт изъяснить против шведского права вице-президенту Бреверу»^[723]. Окончательное разрешение вопроса как относительно подсудности, так и [относительно] рангов служителей коллежских не вошло в Генеральный регламент.

В заключение разбора наиболее характерных глав Генерального регламента, остановивших внимание Сената при первом же ознакомлении с ними и вызвавших неизменную резолюцию «Доложить ц[арскому] в[еличеству]», остановимся еще на главе XL редакции А с оригинальным названием: «О воспиталщиках при канцеляриях»^[724]. Во второй – Б – редакции эта глава была озаглавлена: «О пищиках, для обучения данных канцелярии»^[725]; в редакции В – «О молодых людех для обучения при канцелярии»^[726]. В ней было установлено, «что е[го] в[еличество] соизволение имеет» (во второй редакции прибавлено: «…и намерение есть») при каждой коллегии и канцелярии принимать и обучать списыванию бумаг и арифметике желающих служить «по препорции каждой колегии», чтоб потом ими замещать вакансии «при случающем пустом месте». Казалось бы, эта, самая ординарная норма не должна была вызвать какого-либо дальнейшего углубленного изучения и законодательного определения. Между тем рассмотрение главы привело Сенат к решению: «Доложить е[го] в[еличеству]». А впоследствии, в окончательной редакции, эта глава явилась целым положением о служебных кадрах, отражающим политику Петра в комплектовании и подготовке личного состава в центральных учреждениях государства.

В изучаемой главе (А, Б, В, Г-редакции – глава XII; Д, И, М-редакции – глава XI) не могли не найти свое отражение различные интересы и задачи Петра: с одной стороны – его стремление освежить затхлую подьяческую среду путем привития культурных навыков служащим коллегий и канцелярий, а также привлечением на гражданскую службу не состоявшего в войсках дворянства, с другой стороны – опасения царя уменьшить сверх меры военные кадры и, наконец, его намерение повысить значение образования, связав служебные привилегии для дворян и разночинцев со степенью полученного образования и служебным стажем. Такая сложность задач и планов, переплетающихся в вопросе о подготовке кадров для центральных учреждений, конечно, была известна Сенату, поэтому он, прибавив к тексту первоначального проекта пункт: «К чему позволяется как из шляхетства, так и из других чинов допущать»^[727], в четвертой редакции поставил крест против слова «шляхетства» и решил доложить царю^[728].

На докладе в пятой редакции^[729] рукою секретаря Сената Позднякова написана, по-видимому под диктовку Петра, новая редакция главы, содержащая полное разрешение столь сложного вопроса. В новой редакции вычеркнуты слова «так и из других чинов», вследствие чего может показаться, что коллежские молодые люди – юнкоры – могли комплектоваться только из дворянства. Но такое понимание было бы неправильным. Центр тяжести новой редакции главы после исправления и дополнения ее Петром состоит в позволении и допущении дворянской молодежи к занятию «подьяческих должностей». Законодатель стремится изменить презрительное отношение дворянства к гражданской службе в низших ее рангах. «Того ради, – убеждает Петр дворянство и все общество, – сего фамилиям знатным и шляхетским в укоризну не ставить, и дабы всяк ведал, что кроме сего пути никто произведен быть в вышней градус и до министерского чина не может». Служебная карьера для всех должна быть одинаковой: получение образования, изучение дела при коллегии и постепенное продвижение «в вышние чины по градусам». В заключение Петр, опасаясь отлива дворянства в гражданскую службу, более спокойную и оседлую, устанавливает пропорцию внутри каждой семьи для военной и гражданской службы.

Приведенные характерные случаи доклада Сената Петру по поводу отдельных глав Регламента не должны создавать впечатления, что роль Сената только тем и ограничивалась, что сенаторы указывали Петру на те места проекта Регламента, приемлемость которых для русского закона вызывала у них сомнение. Их обязанностью и по «Должности Сената», и по сепаратным указам царя являлось представление собственного мнения при докладе. «Буде же и всем (сенаторам. – Н. В.) оное дело вершить невозможно, то предложение и свое мнение в доклад», – установил Петр в собственноручном проекте «Должности Сената»^[730]. Ту же норму он предписал в Генеральном регламенте и в отношении докладов коллегий Сенату. «Колегии при докладах Сенату имеют ‹…› все основания и обстоятелства написать и мнение свое о том деле напоследи приложить», – устанавливал проект Генерального регламента в первой редакции. Петр в десятой редакции прибавил: «…без чего в Сенат секретарю не принимать, ни колегии докладывать не дерзать»^[731]. Поэтому решение вопроса на докладе, формулированное Петром или записанное обер-секретарем Сената, являлось совместным решением вопроса. Во всяком случае, оно принималось после ознакомления Петра с мнением Сената.