Расколотая корона - Виктория Холт

Ужас распространился по всей земле. Ходили страшные рассказы о пьяных солдатах, штурмующих аббатства. Монахи выставляли дозоры, следя за приближением армий, и пытались защищаться, но против людей Генриха они были бессильны.

Он был словно одержимый бесами. Он кричал во сне, что его праматерь-ведьма преследует его. Его слуги думали, что он болен, но утром он уже был на ногах и готов к походу.

Щеки его пылали, и, казалось, у него жар. Ему советовали немного отдохнуть, но он и слышать об этом не хотел.

— Что? Когда мы побеждаем? Дать моему отцу и Ричарду шанс перехитрить меня? Нет! Я продолжу завоевание Аквитании, и однажды монахи будут радоваться той роли, которую они сыграли в моей победе.

Они двинулись дальше. Неподалеку находилась самая знаменитая церковь во Франции, известная своей святыней в Рокамадуре. Сокровища в этой раке стоили целое состояние. К ней стекались паломники со всей страны. Говорили, что там совершались чудеса и что сама Дева Мария часто там присутствовала.

Генрих заметил, что его слуги напуганы. Он чувствовал, как жар горит в его теле, и им овладело безрассудство.

— Как вы думаете, зачем мы пришли в Рокамадур, если не для того, чтобы поживиться сокровищами из раки? — потребовал он ответа.

Возможно, никто не верил, что он совершит это святотатство. Возможно, он и сам в это не верил. Он видел выражение лиц своих людей — испуганные лица — и громко рассмеялся. Что-то подталкивало его. Он не знал что. Он собирался доказать им всем, что не боится ничего… ни своего отца, ни Бога. Тогда они увидят, что он достоин быть королем. Тогда они поймут, почему он так зол, что его лишили власти, принадлежавшей ему по праву.

— К святыне! — крикнул он.

Он испепелил их взглядом.

— Пусть те, кто боится, возвращаются к своим очагам. Они не достойны идти со мной в Аквитанию. Я не хочу видеть их за своим столом, ибо не люблю трусов.

И он шагнул в церковь, и за ним последовал почти каждый.

Какие богатства! Какие сокровища!

— Этой добычи нам хватит на всю нашу кампанию в Аквитании! — вскричал Генрих.

В ту ночь его охватил жар. Он бредил, и те, кто был рядом, трепетали. Они не могли забыть, что он осквернил святыню Рокамадура.

Утром ему стало немного лучше. Он сказал, что они двинутся дальше.

Он сказал герцогу Бургундскому, который присоединился к нему и отдал в его распоряжение несколько сотен воинов:

— Прошлой ночью я думал, что умру. Мне приснилось, что ко мне явилась Богоматерь и сказала, что дни мои сочтены. «Покайся, — сказала она, — ибо времени у тебя осталось мало». Я думал, что умираю.

— Милорд, может, вам следует отдохнуть? — спросил герцог.

— Нет. У меня есть желание идти дальше. Пошлите ко мне одного из моих гонцов. Есть человек, которого я хочу видеть, и я хочу, чтобы его доставили ко мне без промедления, ибо вполне может быть, что времени у меня и вправду осталось мало.

— Кто это? — спросил герцог.

— Уильям Маршал. Я хочу его видеть. Я желаю, чтобы он явился ко мне со всей поспешностью.

В последующие несколько дней Генриху Молодому стало так плохо, что он не мог продолжать путь. Он несколько дней лежал в доме одного купца, много говорил сам с собой и время от времени, казалось, осознавал, где находится, и спрашивал, не прибыл ли Уильям Маршал.

Наконец Уильям прибыл, и когда он вошел в спальню, где лежал Генрих, молодой король приветствовал его радостным криком.

— Так ты приехал, мой друг.

— Как только получил ваше послание, — ответил Уильям.

— Добрый Уильям, мы ведь всегда были друзьями, не так ли?

— Да, — ответил Уильям.

— Ты был со мной в детстве, так что хорошо, что ты будешь со мной и в конце.

— В конце. Что вы имеете в виду?

— Разве ты не знаешь, Уильям? А я знаю. Я болен и глубоко несчастен, ибо предстану перед Создателем со своими грехами — и какими грехами! Ты знаешь, что я осквернял святые места.

— Зачем, милорд? Зачем?

— Нужно было найти деньги для моих солдат.

— Таким способом!

— Нет. Это был мой способ. Ты знаешь, что среди моих предков была праматерь-ведьма. Словно она вселилась в меня.

— Милорд, вам следует покаяться.

— Я покаюсь. Я хотел тебя видеть, Уильям.

— Я знал это, милорд. И теперь, когда я здесь, я вас больше не покину.

— Тебе не придется оставаться надолго.

— Нет, вы поправитесь.

— Уильям, я никогда не верил, что ты был любовником Маргариты.

— Я знаю.

— В меня вселился какой-то дьявол. Тот же дьявол, что был во мне, когда я грабил святыни.

— Филипп, граф Фландрский, был вашим злым гением.

— Нет, я сам был своим злым гением, Уильям. Теперь, когда я свободен от этого зла, я вижу, что я и вправду грешен и должен покаяться.

— Послать за священником?

— Позже, Уильям. А пока останься со мной. У меня еще есть немного времени.

— Вам следует примириться с Богом.

— Я примирюсь, примирюсь. Теперь, когда ты пришел, все кажется другим. Я снова как дитя. Я так восхищался тобой, Уильям. Ты был совершенным рыцарем. Ты все делал лучше, чем кто-либо другой. Ты был слишком хорош.

— Я грешный человек, как и вы, и никто не может быть слишком хорош. Но отдохните сейчас. Позвольте мне позвать епископа.

— Если бы было время, Уильям, я бы попросил тебя сопровождать меня в крестовый поход.

— Позже, когда вы поправитесь, возможно.

— Позже? Для меня не будет никакого «позже». Ты это знаешь, Уильям. Зачем ты притворяешься сейчас? Ты всегда был таким честным человеком.

— Тогда, если времени мало, кайтесь, милорд король.

— Да, я должен покаяться. Наклонись и посмотри, что лежит на полу, Уильям. Это крест крестоносца. Я взял его из раки.

— Милорд!

— Нет, перестань ужасаться. Что сделано, то сделано, и этого не воротишь.

— Тогда кайтесь, милорд.

— Пошли ко мне священника, Уильям. И скажи, что прощаешь меня. Дурной то был день, когда я отослал тебя.

— Это в прошлом. Теперь я вернулся.

— Уильям, позаботься о Маргарите ради меня. Боюсь, она