Экспедиция надежды - Хавьер Моро

не осознает ее важности. Недостаточно привить их жидкостью, прибывшей с Кубы в стеклах и к этому времени растерявшей свои свойства. Недостаточно прививать детей знати, нужно привить весь народ, включая метисов, индейцев и негров, а потом и новорожденных. И делать это следует систематично, а не внезапным наскоком.

– Тогда дайте мне план, чтобы побороть сопротивление населения. Мы сумели утвердить веру Христову в мессах, в религиозных шествиях и празднованиях дней святых покровителей, но не в душах людей, и это чистая правда.

– Я представлю вам свои соображения еще до конца месяца. В этом документе, если позволите, я изложу те меры, которые нужно принять. Понадобятся публичные празднества, торжественные службы, официальные демонстрации вакцинирования, – все то, что поможет пробудить в людях желание прививаться.

– Что касается детей, – решил вице-король, – мы можем перевести их в Патриотическую школу. Там и условия получше, и ремеслу выучатся. Также у Вифлеемских братьев есть неплохие школы, вы уже к ним обращались?

Бальмис отрицательно покачал головой.

– Если их примут, то они перестанут быть обузой для нашей скудной казны.

– Хорошо, так и поступим.

Наступила пауза, словно Итурригарай счел беседу законченной. По его взгляду и молчанию было понятно, что Бальмис его разочаровал. Вице-король продолжал поглядывать на отражение в своих глянцевых туфлях: он явно сам себе нравился.

– А Филиппины? – спросил доктор. – Мы могли бы воспользоваться следующим рейсом Манильского галеона и сесть на него в Акапулько. Мне понадобится знать точную дату отправления, чтобы успеть подготовиться. Ваша светлость может дать указание капитану галеона, чтобы он рассчитывал человек на сорок-сорок шесть?

Итурригарай присвистнул и отвел глаза. Бальмис только сейчас заметил его орлиный нос и хищно выдающийся подбородок.

– Сколько народа! – воскликнул Итурригарай. – Это дорогостоящая задумка, и, возможно, нецелесообразная, с учетом нынешней ситуации.

– Нецелесообразная?

– Если вакцина уже попала на острова, то и вовсе излишняя.

– Но согласно Королевскому указу…

– Да-да, но в Мадриде не всегда способны оценить состояние наших финансов, – прервал его вице-король, давая понять, что все пойдет так, как он скажет.

Бальмис был так возмущен, что у него вспотели руки. Итурригарай показал свое истинное лицо и обернулся волком в овечьей шкуре.

– Даже если вакцина добралась до островов, экспедиция по-прежнему нужна, чтобы обучать медиков, создавать Советы по вакцинации и клиники, как прописано в указах Его Величества.

– Я разрешаю вам продолжить подготовку, – безапелляционно заключил вице-король, – но, если я узнаю, что вакцина уже распространилась на Филиппинах, оставляю за собой право отозвать свое дозволение на поездку. Я вам уже говорил: наши закрома пусты.

Бальмис с трудом сдерживал ярость. Этот человек – все знали, что он озолотился за счет королевской казны, – действительно возомнил себя ипостасью короля и был способен ослушаться приказов из Мадрида. Бальмис дал себе клятву сообщить монарху о поведении Итурригарая – не по причине уязвленной гордости, а из-за тысяч и тысяч смертей от оспы, к которым приведет подобная позиция.

58

Вице-король не сдержал ни единого из своих обещаний, разве что приказал развесить несколько плакатов, которые не возымели никакого действия, ибо в большинстве своем население не умело читать. Бальмис обратился за помощью к районному алькальду, и тот, человек решительный, привел в приют двадцать индианок, чтобы вакцинировать их детей. Как же кричали бедные женщины! Даже приютские воспитанники перепугались. Не было никакой возможности переубедить индианок, несмотря на красноречие Исабель и усилия санитаров. Одна мысль о том, что их отпрыскам сделают укол с «болезнью», вызывала у матерей страх и отторжение. Бальмис попытался заплатить им, но они не только не взяли предложенных денег, но и сами вытащили из глубины многослойных юбок смятые купюры и принялись совать Бальмису, чтобы он отпустил их деток на свободу. Это было бы даже смешно, если бы женщины действительно не испытывали такого ужаса.

– В таких условиях невозможно проводить вакцинацию, – пожаловался Бальмис.

– Позвольте мне, доктор! Я умею обращаться с этой публикой. Их просто надо заставить, – предложил алькальд.

– Нет, так нельзя, – вступила Исабель.

– Это ради их блага, ради блага их детей.

Алькальд выхватил малыша из объятий матери и привязал его к стулу; остальные женщины завывали в коридоре, словно оплакивая мертвеца.

– Нет! Так вакцинировать не имеет смысла, – сказал Бальмис. Алькальд непонимающе уставился на него. – Нельзя принуждать людей, нужно их убеждать. В противном случае выйдет, как говорится в пословице, «сегодня густо, а завтра пусто».

Алькальд никак не мог взять в толк, почему индейцев нельзя заставить делать то, что положено, без лишних рассуждений.

* * *

К концу месяца Бальмис представил вице-королю свои расчеты того, какие средства понадобятся, чтобы внедрить вакцинацию в Новой Испании на постоянной основе. Также план включал требование предоставить под прививочную кампанию отдельное здание в центре города, с чистыми, просторными и удобными помещениями для привлечения публики. Бальмис рассматривал и возможность ревакцинации тех, кто уже был привит, – при необходимости, за скромную плату. Он посвятил много времени разработке этих документов, питая надежду на то, что столь подробный и логичный план заставит вице-короля задуматься и изменить свое отношение к экспедиции.

В ожидании ответа Бальмис вместе с Исабель отправились с визитом в монастырь Вифлеемских братьев на улице Такуба, как посоветовал сам Итурригарай. У входа в величественное здание их встретил брат Родриго – длинный и тощий человек с ярко-голубыми глазами, облаченный в коричневую рясу, препоясанную кожаным кушаком. Монах был обут в сандалии, а косматая борода доходила ему до пояса. Бальмису сразу вспомнились те святые, чьи портреты кисти Мурильо или Эль Греко украшали стены соборов в Испании. На шее монаха блеснул медальон – символ ордена, изображавший рождение Иисуса в вифлеемском хлеву. Членов этого первого религиозного ордена, основанного в Америке с целью служения сирым и убогим, легко можно было узнать на всем континенте: они больше походили на нищих и бродяг, чем на священников, неукоснительно соблюдая свой обет бедности.

– Конечно, мы позаботимся о ваших галисийцах. В Новой Испании нам принадлежит более двадцати больниц и десяток школ.

Исабель с облегчением вздохнула. Брат Родриго продолжил:

– Я покажу вам нашу здешнюю школу, которая находится с другой стороны монастыря. Мы кормим там бедняков и обучаем детей.

Чтобы попасть в школу, следовало пройти через помещение больницы для нуждающихся, позади богато украшенного изразцами и фонтанами основного здания. Едва ступив за порог, Исабель почувствовала рвотный позыв такой силы, что схватилась за горло и сделала шаг назад. Запах стоял чудовищный. Бальмису тоже пришлось сдерживать тошноту: никогда прежде ему не доводилось видеть больницу столь переполненную, нищую и лишенную самого необходимого. Было ясно, что монахам