От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

– Увы, Николай Григорьевич, я сделал все, что мог! – говорил Зиновьев Столетову, разводя руками. – Но не все в моих силах. Здесь в Персии мы играем с англичанами в открытую и чаша успеха постоянно качается из стороны в сторону. Недавно мне удалось обезвредить их разведчика, теперь же Томпсон отыгрывается н вас…

Худой, со впавшими щеками и запавшими глазами Зиновьев впоследствии станет послом в Персии, директором Азиатского департамента Министерства иностранных дел и членом Госсовета, совершив немало полезного для России, но в тот раз переиграть англичан он не смог.

Вскоре в очередном донесении в Министерство иностранных дел консул Гусев заметил, что Столетов планирует через некоторое время «отправиться через Решт в Россию с каким-то индийским принцем». Это значит, что Столетов даром время в Мешхеде и Тегеране не терял. До этого еще никто из наших разведчиков на прямую не выходил на индийских принцев. Скорее всего, это была отчаянная попытка кого-то из раджей Кашмира, Индура или других северных княжеств установить прямые контакты с Россией для противодействия англичанам.

Судя по всему, переговоры с принцем Столетов вел в строжайшей тайне, так как, узнай об этом англичане, все могло бы кончиться военным конфликтом. Именно поэтому имя индийского посланца, с которым встретился Столетов, суть их переговоров и последующая поездка принца в Россию, остались и по сегодняшний день покрыты завесой тайны. Ничего нам не известно и о результатах самой поездки. Зато известно, что англичане о ней тоже ничего не узнали.

Результаты общения с индийским принцем и собственные наблюдения легли в основу составленной Столетовым в 1870 году «Докладной записки о состоянии английских военных сил в Индии и настроении туземцев».

Начальник Главного штаба Гейден и министр Милютин результатами командировки остались очень доволен. Следствием этого стало получение Столетовым «вне выслуги» полковничьих погон и ордена Анны 2-й степени с мечами.

* * *

А вскоре Милютин добился согласия императора Александра II на овладение Закаспийским краем. «Продавил» вопрос в июне 1869 года туркестанский генерал-губернатор Кауфман, полагавший, что наше укрепление в Красноводском заливе может оказать давление на враждебную Хиву. Впрочем, «партия мира» призывала генералов к терпению.

– Что там еще Кауфман опять замышляет? – спросил Милютина при очередном докладе император Александр.

– Смотрит на Красноводск как на средство, облегчающее ему военную экспедицию в Хиву.

– Ну а как смотрите вы? – поднял бровь император.

– Министерство смотрит несколько иначе. Красноводск – это прежде всего новые ворота для нашей торговли и в крайнем случае внушение Хиве.

– Было бы желательно, чтобы посредством каспийской крепости начала развиваться торговля, которая выгодностью докажет Хиве пользу добрых с нами отношений. Кроме того, хан поймет, что до него добраться теперь уже легко! Поэтому экспедицию в красноводские пески будем устраивать!

В августе 1869 года Александр II, основываясь на докладах министра и Столетова, утвердил предположения «О Красноводской экспедиции». Вначале хотели назначить начальником отряда генерал-майора Геймана, а Столетова начальником штаба. Но главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич решил иначе:

– Командование отрядом полагаю поручить полковнику Столетову как по его способностям и знанию, так и потому, чтобы назначением генерала не вспугнуть англичан!

– Не возражаю! – согласился император. – Столетов умен и храбр. Ему и карты в руки!

Не возражал против кандидатуры Столетова и военный министр.

Экспедиция должна была занять берег Красноводского залива и пункта в Балханских горах, причем о посылке русского военного отряда персов решено было уведомить заранее.

Выступление отряда было назначено на осень 1869 года. Задачи Столетову были поставлены так: «В случае образования враждебной нам коалиции среднеазиатских владетелей или необходимости поддержания принесшего нам покорность бухарского эмира, вновь занятый нами пункт может служить исходною точкою и базою отряду, переброшенному через Каспийское море, для совокупных операций кавказских войск с войсками Туркестанского округа. Наконец, в случае установления движения караванов между Красноводском и хивинскими владениями, торговый путь к некоторым рынкам Средней Азии значительно будет сокращен и удешевлен».

– Твоя задача – подготовить будущее генеральное наступление на Хивинское ханство! – сказал напоследок Столетову Милютин.

– Я готов сие генеральное наступление и осуществить! – гордо ответил Столетов.

– Ну, об этом мы подумаем чуть погодя! – охладил пыл подчиненного министр.

Переправа отряда через Каспийское море была организована безукоризненно. Впрочем, как писал позднее Столетов: «Из-за противных ветров и сильного волнения, замедлявших ход шхун», до пункта назначения добрались только 5 ноября. Через два дня полковник сообщил главнокомандующему Кавказской армией: «Отряд в сборе, здоровье людей хорошо, все необходимое с нами. Полковник Столетов».

Одновременно с отплытием отряда из Петровска новый российский посол в Тегеране Бегер прибыл с визитом к министру иностранных дел Персии Мирзе Саид-Хану и заявил:

– Русская экспедиция в Красноводский залив не имеет никакого враждебного характера ни к Персии, ни к туркменским племенам, а предполагает целью освоение фактории, которая могла бы служить как средством для продолжения торгового пути в Среднюю Азию, так и наблюдательным постом за сношениями хивинцев и туркменами.

– Есть ли у вас официальный документ?

– Документ имеется! – кивнул Бегер и вытащил из кожаного портфеля бумагу.

– Вот телеграмма от моего министра иностранных дел.

– Что же там написано? – полюбопытствовал перс.

– Его императорское величество признает владычество Персии до Атрека и не имеет в виду никаких укреплений в этой местности!

Мирза Саид-Хан выслушал Бегера, огладил бороду и сделал вид, что поверил. Сообщение Горчакова понравилось и Насреддин-шаху, который разрешил российским пароходам отныне входить в порты Муграб и Энзели наравне с парусными судами, чего Россия давно добивалась.

* * *

Итак, Красноводский отряд, состоявший из тысячи солдат при тридцати офицерах, спокойно высадился на берегу Красноводского залива в Муравьевской бухте.

Начальником этнографо-статистического отдела экспедиции являлся полковник Леонид Соболев (будущий премьер-министр Болгарии), художником экспедиции – герой Самаркандского похода отставной капитан Каразин, а в научную группу вошел будущий знаменитый исследователь Средней Азии Северцов. В отряде был и знаменитый в будущем штабс-капитан Михаил Скобелев.

Место высадки являлось лучшим на восточном берегу Каспия, однако оно было бедно пресной водой и к тому же отдалено от оазисов Туркестана жаркими пустынями. Поэтому Столетов почти сразу перевел значительную часть отряда к источнику пресной воды Таш-Арват-Кала, что был в полутораста верстах от Красноводска, у подошвы хребта Большой Балхан.

В январе 1870 года, получив донесение Столетова об успешной высадке, в столице состоялось «заседание комитета по делам, касающимся Каспийского моря», под председательством императора Александра. Комитет принял решение учредить в Муравьевской бухте укрепление и порт со складом, но главным местом нашего отряда и для фактории избрать удобное место в Балханских горах. Главным