Запечатанное письмо - Эмма Донохью

Фидо в ужасе вздрогнула.

— Не значит ли это, что природа устанавливает некоторые границы для амбиций женщин?

— Этот трагический случай, Хелен, не может служить веским аргументом.

Хелен снова рассмеялась:

— Лично я чувствовала себя на последнем месяце неуклюжей коровой. Трудно подняться по лестнице, не говоря уже о том, чтобы балансировать на канате.

— Оставь этот тон, — серьезно произнесла Фидо. — А чувство гордости от сознания, что ты даришь жизнь еще одному созданию?

— И от кого я это слышу? От женщины, которая никогда этого не испытывала! — воскликнула Хелен, шутливо ткнув ее пальчиком в плечо. — Все, что я помню, — это запах хлороформа и странное ощущение, будто у меня в мозгу взлетают сигнальные ракеты. А потом сознание заволакивается туманом, и все обрывается, — объяснила Хелен. — К тому же в первые месяцы мои девочки не вызывали во мне никакой нежности. Новорожденные выглядят ужасно: отекшая голова, тощие ручки и ножки, которыми они судорожно дергают, как лягушки лапками.

Фидо не смогла удержаться от смеха.

— Однако, сделай милость, расскажи мне об этой Лэнгхэмской группе реформисток, вы ведь так, кажется, называетесь?

— Ты хорошо информирована. — Фидо почувствовала себя польщенной тем, что Хелен проявляет такой интерес к движению.

— Ну, в газетах, которые мы получали из дома, много писалось о тебе и твоих сподвижницах с Лэнгхэм-Плейс: про ваш «Журнал английской женщины», законопроект о собственности замужних женщин, про твое издательство «Виктория-пресс»…

— Значит, ты читала и презрительные отзывы о нас, и одобрительные. А реформистками нас прозвали наши противники, и мы, как в свое время квакеры, приняли это название, чтобы доказать, что мы занимаемся серьезным и важным делом и что мы выше издевательских насмешек.

— А лидер вашей группы мисс Паркес?[15]

Фидо покачала головой:

— Мы представляем собой неофициальное общество единомышленниц. Каждая из нас занимается улучшением доли женщины в разных областях. Ты помнишь страшное прошлогоднее кораблекрушение, когда погибли все до одной пассажирки, потому что не умели плавать? Вообрази, нам удалось убедить купальни Мерилибон раз в неделю устраивать для женщин занятия по обучению плаванию.

Но занятия по плаванию Хелен не интересовали.

— Но ведь в каждой организации непременно есть свой лидер.

— Что ж, тогда нашим лидером можно назвать мадам Барбару Бодишон,[16]в девичестве Смит, — сказала Фидо, — на собственные средства она организовала первые кампании за права женщин и руководила ими. Но она вышла замуж за доктора из Алжира и большую часть года проводит в этой стране.

— Довольно разумно с ее стороны, — иронически заметила Хелен.

— Мисс Бесси Паркес — главный помощник и близкая подруга мадам, она основала «Журнал английской женщины» и редактировала его до тех пор, пока по состоянию здоровья не была вынуждена передать эту работу мисс Дэвис — нашей новой, удивительно талантливой подруге… Пожалуй, я сказала бы, что мисс Паркес можно считать «первой среди равных», — признала Фидо. — А я занимаюсь главным образом издательством и Обществом содействия трудоустройству женщин, сокращенно ОСОТРУЖ.

— Не очень благозвучная аббревиатура, — усмехнулась Хелен.

— Сейчас уже все привыкли. Но пять лет назад, когда мы с таким энтузиазмом основывали его, многие посмеивались.

— А скажи, кто из этих леди… Полагаю, все вы леди?

Фидо смутилась.

— Да, по образованию, если не по рождению. Мисс Бушере[17]достаточно состоятельна, чтобы охотиться верхом с собаками, а мисс Крейг — дочь перчаточника, — с некоторым вызовом ответила она.

— Но меня интересовало, кто из них твой настоящий друг?

Фидо посмотрела на Хелен с недоумением.

— Ну, кто занял мое место?

Ее насмешливый тон задел Фидо.

— Хелен! Видно, ты плохо знаешь меня, если думаешь, что я способна пожертвовать старой дружбой ради новой!

Лицо Хелен озарилось сияющей улыбкой.

— Как отрадно это слышать!

— Конечно, всех нас на Лэнгхэм-Плейс связывают узы товарищества и взаимной симпатии, но… Например, Иза Крейг[18]очень милая и приятная, но не знаю, могу ли я считать ее своим настоящим другом. И после смерти мисс Проктор…[19]

— Ты лично знала эту поэтессу? — изумилась Хелен.

— Аделаида была нашей самой энергичной и самой мудрой сотрудницей, — с грустью сказала Фидо. — С тех пор как мы потеряли ее, в нашем кругу стали резче проявляться разногласия, чаще вспыхивают дискуссии… Но нас по-прежнему объединяет общая цель, — поспешно добавила она, опасаясь, что ее неправильно поймут. — Всеми нами движет большая любовь и сострадание к людям.

Хелен презрительно фыркнула.

— Мне приходилось заниматься благотворительными распродажами с женщинами, которых я бы с радостью похоронила. Но, carina,[20]— рассмеялась она, кладя руку на шелковую юбку платья Фидо, — мне просто не верится, что из всего этого сборища ведьм ты не выбрала себе хотя бы одну близкую подругу! У тебя же истинный талант к дружбе, такая страстная, такая любящая натура!

«Все это было у меня… в молодости, — с горечью подумала Фидо. — А теперь, видимо, ушло…»

— Должна признаться, у меня было что-то вроде подруги там, на Мальте, — сообщила Хелен.

— Что значит — вроде?

— Это жена преподобного Уотсона, который служил там в миссии, она много старше меня. Дело в том, что они пригласили гувернантку-француженку для своих подопечных детей и предложили Нэн и Нелл приходить к ним на уроки, что казалось вполне безобидным, — холодно рассказывала Хелен. — У нас с миссис Уотсон были прекрасные отношения до тех пор, пока она не стала настраивать Гарри против меня.