Том 1 - Григорий Анисимович Федосеев

В полдень мы достигли подножия Фигуристых и расположились лагерем под самой крутизной, куда еле взобрались с завьюченными животными. Палаток не ставили. Весь груз сложили под кедром, росшим среди каменных глыб. Лошадей сразу же отправили с Самбуевым обратно, а сами начали готовиться к подъему.

В два часа, загрузившись тяжелыми поняжками, отряд начал подниматься на вершину белка. Подъем был продолжительным и трудным. Густая растительность, покрывающая склон гольца, изматывала наши силы. Заросли ольховника, желтой мохнатой березки да ерника переплетали проходы. Под их тенью сплошным, вечнозеленым ковром раскинулся бадан; растет багульник и местами — кашкара. Но крутые склоны Фигуристых почти голые. Там все уничтожается снежными обвалами. О них свидетельствуют глыбы снега, сложенного гармошкой на дне лощин и у подножия белка.

Через три часа мы выбрались на первую площадку. Перед нами раскинулась альпийская зона. Всюду виднелись выступы скал, россыпи да гладко отполированные лавинами откосы.

После отдыха стали подниматься наверх. Отвесные стены гранита, крепко спрессованный снег и толстый слой мха, покрывающего россыпи, оберегают грозные вершины Фигуристых белков. Подобравшись к ним, мы долго бродили в поисках прохода. Наконец нашли узкую щель и по ней стали взбираться. Ремни резали плечи, ноги с трудом передвигались. Подъем становился все более затруднительным. Опасность подстерегала нас всюду. То под ногами рвался мягкий ягель, и если не успеешь схватиться за выступ или куст, сползешь вниз. То камень, за который ухватишься, чтобы удержать равновесие, сорвется. Труднее всего взбираться по снегу. Зимние ветры так отполировывают его, что поверхность делается скользкой как лед. Все мы изрядно устали на этом подъеме.

Но вот из-за ближайших гольцов стал вырисовываться горизонт. Невдалеке показалась первая вершина Фигуристых. Это подкрепило наши силы, и люди воспряли духом. Еще с полчаса, и отряд достиг цели. Мы сели на снег, покрывающий вершину, и, отдыхая, долго любовались окружающей панорамой.

Вот она, альпийская страна, неоценимая сокровищница Сибири! Куда бы ни бросал взгляд, словно безбрежный океан, лежали всюду могучие хребты. Справа, за Базыбайскими гольцами, виднелась Эргак-Торгакская горная гряда, протянувшаяся на сотню километров с востока на запад. На северных склонах этих сумрачных гор берут свое начало бесчисленные ручейки, питающие своей прозрачной водой Казыр. Впереди, против Фигуристых белков, и влево все загромождено хребтами, разбросанными по всеми видимому пространству. Наблюдателя поражают их причудливые формы. То вы видите остроконечные пики, горделиво возвышающиеся над этими хребтами; то мощные гольцы с тупыми, словно срезанными, вершинами; то пилообразные, разрушенные временем отроги. Постоянная тишина царит на вершинах этих гор. Туда не проникают звуки, они глохнут далеко ниже. Разве только зимой до них долетит отдаленный грохот снежных лавин, да летом, сотрясая ударами горы, гроза нарушит их покой. Ниже, преимущественно по северным склонам, виднелись глубоченные цирки. Темные скалы, нависшие над ними с трех сторон, оберегают эти мрачные убежища от проникновения туда солнечных лучей. Серые россыпи, покрывающие дно цирков и берега ледниковых озер, обросли рододендронами, мхами да лишайниками. Там ни единого деревца. Никто и не живет в них, разве случайно забредет медведь, да в летнюю пору, спасаясь от гнуса, забежит туда изюбр. Зато ниже раскинулись альпийские луга, украсившие изумительной зеленью отроги, вершины распадков и белогорья. Там травы никогда не вянут, не знают осени, так в цвету их и покрывает снег. Но луга просачиваются далеко ниже альпийской зоны и, мешаясь с кедровым редколесьем, образуют непревзойденной красоты елани. Словно узоры по ним виднелись снега, остатки зимних обвалов, изумрудной чистоты озера да падающие с высоких скал в глубину долины сверкающие на солнце ключи.

Все, что мы видели с вершины Фигуристого гольца, было необычно сурово. Но Саяны привлекают и красотой, от которой трудно оторвать взор и которую невозможно забыть. В этот день, долго любуясь вершинами Саян, я так и не мог разгадать, чего же в них больше: то ли необузданной дикой силы, то ли расцветшей до предела красоты. И то и другое было выражено мощно, ярко и манило к себе с неудержимой силой.

Пользуясь прекрасной видимостью, я заполнил маршрутный журнал. После этого Прокопий уговорил меня идти на охоту, а остальные спустились в лагерь, чтобы утром вынести на белок груз.

В это время года северные склоны хребтов еще полностью не освобождаются от снега, этим и объясняется позднее появление на них зелени. Но южные отроги уже покрылись травой, всюду пестреют цветы — там уже лето. Обилие сочного корма и тепла приманивает туда зверей. На дне глубоких распадков и по крутым местам, покрытым зеленью, можно легко встретиться с медведем, изюбры придерживаются увалов, пересеченных незначительными скалами и полосками кедрачей; а сокжои спускаются с белогорьев к границе леса, предпочитая в это время питаться свежими листьями ерника, березки, голубики и других растений.

Скалистым гребнем, что круто спадает с вершины белка в Базыбайскую долину, мы спустились к пологому отрогу. Шли осторожно, прощупывая взглядом шероховатую поверхность гор и внимательно приглядываясь к зеленому покрову склонов. Вдруг Прокопий остановился.

— Олени… — произнес он таинственно и показал на соседний отрог.

Я заметил там в вершине чистого распадка небольшое стадо сокжоев. Мы остановились. До зверей было не более километра. Я достал бинокль и стал рассматривать. Судя по рогам, которые хорошо были видны в бинокль, и по росту, можно было предположить, что среди них две самки взрослые и три прошлогодних оленя. Шестой был старый бык. Он лежал поодаль на каменистом пригорке. Его выдавали толстые, но короткие и сильно разветвленные рога, какие часто бывают у старых сокжоев.

Через минуту я увидел, как зверь поднялся, осмотрелся и, потянувшись, стал кормиться. По сравнению с остальными животными он выделялся и ростом. Это действительно был крупный бык. За ним-то мы и решили поохотиться.

Пока Прокопий соображал, с какой стороны лучше подкрасться к быку, стадо несколько отдалилось и разбрелось по склону, но крупный зверь оставался все там же. Он часто поднимал настороженную голову и осматривался. Видимо, с пригорка, где он кормился, хорошо были видны и распадок и лощина, расположенные ниже, по которым можно было подкрасться к нему.

Мы спустились по отрогу, обогнули скалистый мыс и подобрались к устью лощины. Солнце уже склонилось к горизонту, и тени прикрывали второстепенные вершины гор. Нужно было торопиться, иначе темнота опередит и нас постигнет горькое разочарование.

Поднимались правым бортом лощины. Прокопий шел впереди, осторожно нащупывая ногами твердую опору и не сводя глаз с пригорка. Я следовал