Том 1 - Григорий Анисимович Федосеев

Более часа они ходили по тайге, да так ни с чем и вернулись. Почва высокоствольного леса жадна к влаге. Она способна выпивать ее в огромном количестве и хранить долго; даже в засушливое время вы чувствуете в такой тайге сырость, но если нет поблизости ручейка, то воды попить в ней не найти.

— Видимо, и сегодня ужин из гармошки будет, — сказал Алексей, показывая пустое ведро. — Все мокрое, а набрать воды негде.

— Не может быть, чтобы весною воды в тайге не было. Не нашли или не знаете, где она бывает, — сказал Павел Назарович, и, взяв ведро и несколько кружек, он скрылся в лесу.

Скоро на долину спустились сумерки. Молчаливо стоял окружавший лагерь лес. Развесив у огня мокрую одежду, мы наслаждались теплом.

— Ну вот вам и вода, — послышался голос Павла Назаровича.

Все оглянулись. Старик подошел к костру и поставил возле Алексея ведро с водою.

— Так где же ты брал, ведь мы всё тут обшарили? — спросил тот.

— Позаимствовал у берез.

— А-а-а… — вдруг, словно по команде, протянули все.

— Вот вам и а-а-а… чего же не принесли? Для чая березовый сок, он куда с добром!

Нам не раз приходилось пользоваться в тайге березовым соком. Сваренный из сока чай утоляет жажду, многие находят такой чай даже вкусным. По нужде мы варили из него и суп. Этот напиток, если можно так назвать его, имеет сладковатый привкус, напоминающий содовую воду. Но добыть сок можно только раннею весною. В это время года березы очень сочные. Чтобы отобрать у них влагу, следует сделать два зарубка вкось ствола, но так, чтобы нижние концы их сходились примерно под прямым утлом. В самый край зарубка, там, где сходятся они, втыкается желобок, по которому и будет стекать сок в подставленную посуду.

Рано утром отряд покинул негостеприимное место. Вокруг по-прежнему царил неприветливый мрак лесной чащи. У всех надолго остались в памяти эти дни напряженной борьбы, когда мы пробирались вперед по никем еще не потревоженной тайге. Лес и чаща сменялись узкими полосками болот. Несмотря на героические усилия, отряд продвигался медленно. Природа по-прежнему сопротивлялась нашему намерению, стараясь всякими способами заставить отряд повернуть обратно. Но в этой борьбе люди еще больше закалялись, росло упорство. Порукой нашего успеха были сплоченность коллектива и общее стремление двигаться вперед, независимо от того, какой ценою придется заплатить за это. Саяны должны быть побеждены — это наша цель. Когда на карте отобразятся белогорья, хребты, цирки, ущелья и долины, когда на ней оконтурятся леса, появятся нити рек, очертания озер, тогда придут сюда геологи, ботаники, дорожники. Ценой, может быть, еще больших усилий, они заставят Саяны отдать свои бесчисленные богатства на благо нашей Родины.

Вечером в этот день мы оказались на берегу реки Долгий ключ, берущей свое начало на северных и северо-западных склонах Фигуристых белков. От дождя и интенсивного таяния снегов ее русло было доверху заполнено мутной водою. Легко поддающиеся размыву берега оказались совершенно недоступными для лошадей. Пришлось останавливаться на ночь и сразу же приняться за сооружение моста.

Ширина реки оказалась 25 метров. Мы нашли посредине русла замытый коряжник. Он-то и послужил главной опорой нашему мосту.

Лошадей развьючили и стали валить лес. Кудрявцев и Курсинов с двумя концами веревки переплыли к коряжнику, расчистили его, как нужно было для укладки моста, и мы стали подавать им бревна. Потом их сдвинули поплотнее и схватили хомутиками. Затем сделали вторую часть моста, от коряжника до противоположного берега, и приступили к переправе лошадей.

Каждую лошадь переводили два человека, придерживая за повод и хвост. Животные проявляли удивительную покорность, когда их вели по сильно качающемуся настилу. Даже такие строгие лошади, как Бурка и Дикарка, которые переходили мост последними, до того присмирели, что их нужно было подгонять.

Утром уровень воды в Долгом ключе поднялся. Ни мостика, ни коряжника не осталось, все было сметено мутным потоком, и до слуха часто доносился шум падающих деревьев, подмытых водою.

Кедровая тайга, по которой мы пробирались от Долгого ключа до Паркиной речки, была несколько разреженной. Над нами теперь не висел темный свод из ветвей гигантских деревьев. Не пахло сыростью. Наконец-то мы вырвались из той могильной тишины, которой характеризуются смешанные сибирские леса. Мы были рады небу и солнцу, которое нет-нет да и ласкало нас своим теплом. Частые поляны, что попадались на пути, уже были покрыты зеленью и украшены яркими цветами, над которыми кружились роем насекомые. Иногда мимо в стремительном полете пронесется шмель, то в кустах вспорхнет птица или, заметив с высоты караван, прокричит над нами беркут.

В такие дни идти легко, но караван двигался еще медленнее, чем вчера. В этот день не так звонко стучали топоры, реже кричали погонщики. Мы ослабли, и мысли о пище уже не покидали. А до Фигуристых белков, где охота могла быть успешной, оставалось еще два дня пути.

Павел Назарович, хотя и бодрился, но заметно осунулся. Вечером он жаловался на боль в пояснице, на слабость в ногах. Беспокоясь о его здоровье, я распорядился передать ему Маркизу, а груз, который везла эта лошадь, распределить по вьюкам.

Старик заботливо осмотрел седло, привязал в торока свой домотканый зипун, сумку с табаком, а поверх седла вместо подушки положил завернутое в тонкое одеяло белье. Ехал он далеко позади каравана.

Поздно вечером мы остановились на небольшой поляне, покрытой пушистым ковром зеленой травы. Для лошадей наступило лучшее время, когда в тайге еще нет мошки, мало комара, а сочного корма много. Освободившись от вьюков, они с удовольствием покатались на земле, затем разбрелись по тайге и до утра не появлялись в лагере.

Мы развели костер, стемнело, вскипел чай, а Павла Назаровича все еще не было.

— Что-то неладное с ним, не пойти ли на выручку? — забеспокоился Прокопий.

Но вскоре послышались шаги и из леса показался старик. Он шел без лошади, неся на плечах весь свой скарб.

— Вот и я «приехал», — произнес он, подходя к костру. — Пропади она, эта Маркиза! Стал переезжать болото, а она возьми да и завались в самой глубине! Еле вылез, чуть не захлебнулся, посмотрите, что наделала! — И он стал показывать нам мокрое белье и сумку с табаком, из которой еще текла вода.

— А где лошадь? — спросил Самбуев, вскакивая.

— Пропадать осталась в болоте твоя Маркиза. Тянул я ее, тянул, добром уговаривал, а она зубы скалит да губами шлепает…

— Идет, — крикнул из