Рубин Рафаэля - Диана Хэгер

Рафаэль тихо выскользнул из дома, направляясь к конюшням. Внезапно кто-то резко его остановил, вцепившись ему в плечи. Это был Джулио. В руках Рафаэля поблескивала короткая шпага с перламутровой рукоятью.

– Оставь меня, Джулио! Тебя это не касается!

– Идти туда будет ошибкой! Это хорошим не кончится!

Рафаэль яростно сбросил с плеч руки помощника.

– Плевать! Главное, чтобы поплатился Себастьяно!

– Вам нельзя его трогать!

– Трогать? Да я его убью!

– Нельзя!

– Уйди!

Но Джулио лишь сильнее вцепился ему в руки.

– Я спасу вас, как вы когда-то спасли меня!

– Спасибо тебе за верность, – сказал Рафаэль, с трудом переводя дыхание. Его лицо покраснело от гнева и усилий. – Но мы с тобой говорим о разных вещах, Я должен это сделать, чтобы отомстить за Маргариту!

– Нет, вы собираетесь сделать это для себя!

– Отпусти, Джулио! – прорычал Рафаэль, снова попытавшись вырваться.

– Не могу, учитель. Не просите! – Они еще немного поборолись, но Джулио не отступал. – Давайте вернемся в дом, учитель. Вы необходимы синьоре Луги гораздо больше, чем вам необходимо отмщение.

– Джулио, отойди!

– Ради всего святого, учитель! Подумайте о синьоре Луги!

– Я всегда только о ней и думаю!

– Тогда не бросайте ее! Как она будет жить дальше, если вас не окажется рядом? Кто ее защитит?

Рафаэль не ответил, и Джулио очень серьезно посмотрел на него. Неожиданно они поменялись ролями: ученик вдруг стал учителем.

– Останьтесь с ней, учитель. Вернитесь к ней и не бросайте ее. Синьоре Луги больше всего на свете нужны вы, а не отмщение!

Удар настиг его внезапно и, казалось, исходил из ниоткуда. Антонио Перацци взлетел и упал спиной на кучу соломы в конюшнях Киджи. Один из огромных жеребцов заржал и забил копытом. Мешок с овсом, которым Антонио кормил лошадей, упал, и зерно рассыпалось. Антонио не сразу пришел в себя и лишь спустя какое-то время понял, что сокрушительный удар получил от собственного брата, Донато.

– Это за что?

– За Маргариту, ты, мерзавец! Я бы убил тебя собственными руками, если бы это могло что-то изменить!

– Понятия не имею, о чем ты, – солгал Антонио, потирая челюсть и стараясь восстановить дыхание.

– Только не надо врать! Дочь торговца рыбой сама мне все выложила! Она так гордилась тем, что бывшая соперница оказалась в ее жилище!

– Анна никогда не…

– Что никогда? Не предаст тебя? Слышал, как говорят: даже ад содрогается от ярости сварливой бабы! Она с радостью поспособствовала злоключениям той, что раньше занимала ее место в сердце любимого мужчины!

Антонио попытался встать, но снова упал на колени.

– Сказки!

– Правда? А я бы сказал, что мой брат, предающий подругу детства, – вот настоящая сказка! Ты ведь и меня предал, только ради того, чтобы отомстить! Вот это сказка!

– Я не из мести, я…

– Что ты, Антонио? Зачем ты это сделал?

– Затем, чтобы она страдала, как страдал я! – рявкнул Антонио без тени сожаления. – Доволен?

Донато покачал головой, наклонил ее и сделал шаг назад.

– Это отвратительно.

– Как ты можешь быть на ее стороне? Я думал, что мы поженимся! Что она будет со мной делить свою удачу и свою жизнь! Она всегда меня любила! Всегда слушалась меня, и все для того, чтобы бросить меня в конце.

– Ты просто жалок! Да для тебя все женщины только игрушки! Ты брал все, что хотел, и тебе было наплевать на то кто за это расплачивается! Ты все это время доносил о нас Папе?

– И мне бы все удалось, если бы не этот Рафаэль!

– Ты хочешь сказать, если бы он не влюбился в нее, вместо того чтобы ею просто попользоваться?

– Ну да, он же так и обращался с женщинами до нее! – заявил Антонио, разведя руками. – У меня все было предусмотрено!

Донато снова покачал головой.

– Теперь я понимаю. Только твоим надеждам не суждено сбыться.

Лицо Антонио неожиданно застыло, словно покрывшись ледяной коркой.

– Уж лучше сохранить остатки гордости, чем всю оставшуюся жизнь бегать за ней и заниматься ее делами!

– Как это делаю я? Ты это хотел сказать?

– Ну давай, ударь меня еще раз! Да, братишка, как ты!

– Да, надо бы тебе врезать еще за Маргариту. – Донато замолчал, будто взвешивая следующий шаг. Потом его лицо сморщила гримаса явного отвращения. Он отвернулся и пошел прочь. Пробираясь к выходу сквозь набежавшую толпу зевак, Донато бросил на прощание: – Теперь я знаю. – ты не стоишь того, чтобы я пачкал об тебя руки. Ты заслуживаешь того, с чем остался!