Республика Святой Софии - Ольга Кузьмина

Евфимий I вошел в историю Новгорода как покровитель ганзейской торговли. В начале XV в. архиепископская кафедра вместе со светскими властями полностью взяла под свой контроль торговлю Новгорода с Ганзой. Еще в 1412 г. юрьевские ратманы писали в Ревель, заявляя, что «не много пользы писать господам, архиепископам, посадникам и тысяцким, т. к. они письма у себя прячут, а русскому купечеству и народу ничего о том знать не дают»^[816].

В 1425 г. архиепископ Евфимий не остановился даже перед угрозой бунта, защищая ганзейских купцов, поскольку правителям республики в то время было выгодно скорейшее прекращение экономической блокады Новгорода со стороны Ганзейского союза. Конфликт начался в 1424 г., когда вблизи ливонского берега были убиты и ограблены следовавшие морским путем новгородские купцы, а орденские власти в течение целого года не нашли виновников и не вернули товары. Немецким купцам в Новгороде было запрещено выезжать со двора, им угрожали требованием удовлетворить претензии родственников убитых за счет их товаров. Пять дней подряд на вече обсуждался вопрос о мерах воздействия на ливонцев. Вече совещалось подолгу, а иногда даже собиралось по два раза в день. Купцам угрожали тюремным заключением и даже казнью. Но за немцев заступились некоторые из бояр и архиепископ, которому за свою защиту пришлось выслушать от вечников много обидного. В результате немцам предложили отрядить в Ливонию гонца из своей среды, который должен был вернуться не позже, чем через две недели с известием от ливонских властей о том, что они немедленно пришлют в Новгород послов для дачи «исправы». В ином случае компенсация будет взята с купцов Петрова двора.

О роли архиепископа в дальнейших переговорах известно из отчета Дерптского городского совета о визите владычного посла Александра: «Хотя по отношению к немцам поступили несправедливо, мы все же благодарим святого отца господина архиепископа и бьем ему челом за это и его благое дело от имени немцев, ибо он добрый и справедливый муж и знает правду и неправду»^[817].

Сами задержанные купцы подтвердили доброе отношение к ним новгородского архиепископа: «После Вашего письма и просьбы епископа, который дал свое благословение и бил за нас челом новгородцам, последние нас отпустили, отдав купленные товары»^[818]. Более того, когда немецкие купцы покидали город, владыка Евфимий I пригласил их к себе и каждого благословил. За такую заботу новгородский владыка удостоился благодарности Ганзы, иноземные купцы величали его «добрый защитник и покровитель немецкого купечества»^[819].

Сложнее в тот период складывались внешнеполитические отношения Новгорода с Литвой. В 1428 г. Витовт предпринял поход в Новгородскую землю и осадил город Порхов: «Повеле же Витофт приступати к граду, посадници же вышедше из града, Григореи Курилович Посахно и Исакеи Борецкои, и иже с ними прочии начата бити челом»^[820]. В результате переговоров жители Порхова были вынуждены откупиться от великого князя Литовского — «кончаша за себе 5000 серебра». В это же время в стан Витовта приехал владыка Евфимий: «В то время из Новагорода приде архиепископ Емелиан, нареченный от Фотия Евфимием, а с ним посадницы и тысяцкие, и добита челом Витофту»^[821]. Новгородские послы «доконца Витовту другую 5000 серебра, а шестую тысяцю на полону»^[822]. Деньги на выкуп были взяты не из софийской казны, а собирались со всех новгородских волостей. Размер выкупа определялся не только политическими претензиями литовского князя, но и его личной обидой. Получив деньги, он заявил: «Вот вам за тое, што назвали мяне здрадникам и бражникам»^[823]. Вероятно, от новгородских послов и от архиепископа потребовался большой дипломатический такт во время мирных переговоров.

В Псков владыка Евфимий I не приезжал, ограничившись в 1426 г. отправкой грамоты «о прихожих попех с грамотою отпустьною или без грамоты», в которой распоряжался не принимать без отпускной и ставленной грамот лиц духовного звания, приходящих из соседних епархий^[824]. Владыка заботился не только об ограничении доступа в псковские церкви священникам-стригольникам, но и о пополнении своей казны. Ведь и отпускная и ставленная грамота стоили денег, а выдавать эти грамоты в новгородской епархии мог только архиепископ. Следовательно, если по какой-либо причине из другой епархии приходил священник и желал устроиться в псковскую церковь, он должен был обратиться за ставленной грамотой к владыке. Если же у него не было отпускной грамоты, то есть он незаконно покинул свой прежний приход, то его поставление становилось проблематичным. Тем самым архиепископ стремился упорядочить церковную жизнь, взять под контроль перемещения попов из одних церквей в другие.

В Житии Михаила Клопского приводится интересный эпизод, относящийся ко времени правления Евфимия I Брадатого. Клопский монастырь при новом владыке оказался в опале и у духовных и у светских властей. Как уже упоминалось, у обители не было своей земли, монахи пасли скот и ловили рыбу во владениях боярина Григория Кирилловича Посахно. Это не вызывало возражений боярина, пока игумен Феодосий был обласкан князем Константином, пока он был архиепископом. Возможно, что у Феодосия с Григорием Кирилловичем была какая-то договоренность, но в 1426 г. Феодосий умер, а в 1428 г. Григорий Константинович стал посадником^[825] и показал свою власть над опальным монастырем. «И бысть налога на манастырь от посадника от Григорья от Кириловича. И приедет Григорей Кирилович на манастырь на велик день к церкви, к обедни святей троици. Игумен, отпев обедню, да вышол ис церкви игумен и посадник. И посадник удержа игумена на манастыри и старцов. И посадник рече игумену: „Не пускайте вы коней да и коров на жар, то земля моя. Да и по реки по Веряжи, ни по болоту да и под двором моим не ловите рыбы. А почнете ловить, и аз велю ловцем вашим рукы и ногы перебить“. И Михайла рече посаднику: „Будешь без рук и без ног сам и мало не утонешь в воде!“»^[826]