Курская битва. Огненная дуга - Александр Михайлович Золототрубов

(Генерал армии М. И. Казаков, вспоминая то время, когда он был заместителем командующего Брянским фронтом, писал: «Мы отдали должное полководческому мастерству командующего фронтом генерала М. М. Попова, который в сложной обстановке наступательной операции, когда могло сорваться её дальнейшее развитие, а все усилия войск, вложенные в подготовку и выполнение тактического прорыва, оказаться напрасными, нашёл правильное решение, а Павел Рыбалко прекрасно организовал выполнение этого решения». — А. 3.).

— Теперь о главном, — вновь заговорил генерал Антонов. — По директиве Ставки вами что-либо предпринято?

— Глубокой ночью я связался с генералом Рыбалко и приказал ему повернуть танковую армию на северо-запад и немедленно перейти в наступление на Отраду, перерезать шоссе и железную дорогу Мценск—Орел и к вечеру 20 июля захватить все переправы на Оке.

— А дальше что? — не понял Антонов.

— Наступать на Мценск, как и требует директива. Если продвижение будет успешным, а я полагаю, что так оно и будет, то в ночь на 21 июля, в соответствии с директивой Ставки, я прикажу Рыбалко снова повернуть танковую армию на юг в полосу 63-й армии с задачей выйти в тыл группировке гитлеровцев, которая действует восточнее и юго-восточнее Орла. Командарм генерал Колпакчи успешно ведёт сражение, но продвигается медленно, поэтому ему нужна поддержка. Надеюсь, что танки Рыбалко крепко ему помогут. Я высказал вам всё как на духу, хотя, если быть до конца откровенным, у меня душа болит, что на отдельных участках фронта случаются задержки.

— Ну что ж, Маркиан Михайлович, обстановка на вашем фронте мне ясна, ваши действия считаю правильными, о чём и будет доложено Верховному главнокомандующему. Но темпы продвижения надо наращивать.

— Будем стараться, Алексей Иннокентьевич, этим живём и дышим!

На рассвете, когда небо по краям заалело, стих ветер и перестал лить дождь, в штаб прибыл заместитель командующего Брянским фронтом генерал Казаков. Вошёл он в комнату дежурного тихо, также тихо снял плащ и повесил его на вешалку. Причесав волосы, он спросил дежурного:

— Командующий ещё спит?

Не успел майор ответить, как дверь открылась, и из комнаты вышел генерал Попов. Увидев своего заместителя, он воскликнул:

— Михаил Ильич, как я тебя жду!.. Проходи ко мне и присаживайся. Ну, как там генералы Горбатов и Колпакчи?

Казаков привычно разгладил жёсткие чёрные усы.

— По-всякому им приходится, они и наступают, и обороняются. Танков у них маловато, не то бы их войска продвигались быстрее, ну а теперь им сам бог велел действовать с удвоенной энергией: рядом танки генерала Рыбалко. — Он передохнул, повёл плечами. — Ну а вы как тут, Маркиан Михайлович?

— Голова кругом идёт, то одно, то другое, — приглушённым голосом промолвил Попов. — В два часа ночи звонил по ВЧ заместитель начальника Генштаба генерал Антонов: как, мол, обстановка на фронте, нельзя ли ускорить продвижение войск?..

— Чего вдруг? — удивился Казаков. — На Орловском направлении немцы соорудили такую сильную оборону, что впору по ней бить из орудий. Я хорошо там всё видел и не могу упрекнуть генералов Горбатова и Колпакчи в чём-либо. Танков-то у них в избытке нет? А руководство вермахта бросает туда самые сильные соединения, их авиация господствует в небе...

— В таком духе я всё и объяснил Антонову. — Попов неуклюже передёрнул плечами, взял папиросу и хотел закурить, но тут же бросил её на стол. — Хорошо ещё, что Верховный пошёл мне навстречу и направил на фронт танковую армию генерала Рыбалко, не то бы до сих пор войска двигались черепашьим шагом. — Попов посмотрел на Казакова. — А я, честно признаться, переживал за тебя. Думаю, ринется в какое-нибудь пекло и схлопочет вражью пулю. Ты же, Михаил Ильич, горяч в сложной ситуации. Мне даже пожаловался генерал Колпакчи, когда ты ходил с ним по передовой. Говорит: «Я иду по окопу согнувшись, а Казаков идёт едва ли не строевым шагом и в полный рост!..»

Генерал Попов засмеялся, щуря серые глаза.

«Он такой, Михаил Ильич, всё ему нипочём, как будто сделан из железа. — На минуту командующий задумался. — Но то, как он ведёт себя с бойцами и командирами, мне нравится. Просто и по-человечески может поговорить с каждым, не горячится, да и начальство он знает, о чём спросить и что сказать ему...»

(В начале Отечественной войны М. И. Казаков был генерал-майором и исполнял должность начальника штаба 53-й Отдельной армии, с января 1942 года начальник штаба Брянского, затем Воронежского фронтов, а с февраля сорок третьего командовал 69-й армией, был помощником командующего Резервным фронтом, в июле сорок третьего был назначен заместителем командующего Брянским фронтом. В 1955 году стал генералом армии. В 1978 году М. И. Казакову было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. — А. 3.).

Глава третья

Помощник Сталина генерал Поскрёбышев сидел в своей уютной комнате, находившейся в приёмной вождя, и пил чай. День был какой-то суматошный, то и дело его вызывал Хозяин, давал одно поручение за другим, и так до самого вечера. Александр Николаевич не мог даже пообедать вовремя.

С утра у Сталина было совещание, в котором приняли участие Лаврентий Берия, Анастас Микоян, Лазарь Каганович, ответственные работники ЦК партии, некоторые наркомы. Едва оно закончилось, как на приём к Верховному прибыли нарком танковой промышленности Малышев и командующий бронетанковыми и механизированными войсками Красной армии Федоренко.

Поздоровавшись с Поскрёбышевым, Малышев улыбнулся.

— Хозяин у себя?

— Да, он ждёт вас. Проходите, пожалуйста...

Малышев и Федоренко вошли в кабинет вождя. Сталин встал, поздоровался с ними и усадил за стол.

— Я пригласил вас, чтобы ознакомить с одним документом. — Он раскрыл папку и вынул из неё листок. — Это рапорт командарма 5-й гвардейской танковой генерала Ротмистрова на имя моего заместителя маршала Жукова. Товарищ Жуков прочёл рапорт командарма и передал его мне. Добавлю, что сейчас идут ожесточённые бои на Курском направлении и генерал Ротмистров не покидает огневые рубежи. Его танки сражаются против фашистов. Так что в деловых качествах командарма можно не сомневаться...

— А мы с Яковом Николаевичем Федоренко в Ротмистрове не сомневаемся, — подал голос Малышев, воспользовавшись паузой в речи Верховного.

— Павел Алексеевич из поколения храбрых и