Миры Эры. Книга Третья. Трудный Хлеб - Алексей Олегович Белов-Скарятин

замечательное, на мой взгляд, вступление говорившей с Ириной журналистки: "Быть в Берлине в день гитлеровской резни; в Мюнхене в день смерти Гинденбурга; прибыть в Вену в тот самый момент, когда Дольфус умирает от пули наёмного убийцы; и даже добраться до Инсбрука в день убийства местного начальника полиции – всё это неплохой рекорд, учитывая, что установившую его зовут Ирина, что в переводе с греческого означает 'мир'. Она объясняет свою 'удачу' тем фактом, что родилась под сиянием Юпитера, но оказаться в эпицентре некоторых самых волнующих мировых новостей и в то же время быть путешествующей писательницей – в этом случае, конечно же, не будет преувеличением сказать, что она родилась под целым созвездием счастливых звёзд … Описывая их прибытие в Берлин в день, последовавший за ночью, когда Гитлер приказал убить своих лучших друзей, она наглядно изобразила пустынные улицы и людей, собравшихся небольшими кучками, склонивших друг к другу головы и перешёптывающихся украдкой. 'Это так отличалось от счастливых и добрых прежних дней в Германии, когда рестораны были заполнены весёлыми, кричащими и пьющими пиво людьми. Теперь они выглядели обеспокоенными, полными страха и несчастными. А позже мы внезапно увидели, как появился Гитлер, и никогда ещё я не была свидетельницей такого разгула массовой истерии. Они сходили с ума по Гитлеру, будто буквально теряли рассудок. Он низенький, некраси-вый человечек, ни капельки не располагающий к себе внешне, без малейшего обаяния, но когда он начинает говорить, он что-то делает с ними, что-то странное, неконтролируемое, и это невозможно описать. По-видимому, этому есть только одно объяснение. Именно он возвращает Германии её самоуважение как нации – так они считают. Возглас «Хайль, Гитлер!» и салютование стали привычными по всей Германии. Любой мужчина, женщина и ребёнок вскидывает руку и кричит «Хайль, Гитлер!» всякий раз, когда они встречаются. Официанты, кассиры, водители автобусов, продавцы – все начинают разговор этими волшебными словами и жестом. Нам это казалось ребячеством и нелепостью, но для них это очень серьёзно … Россия сильно изменилась по сравнению с нашим визитом почти двухлетней давности. Ушли в прошлое кожаные куртки, коротко подстриженные волосы и револьверы на бёдрах. Женщины носят модную одежду, пользуются губной помадой и румянами, появляются «в свете» в вечерних нарядах, даже если те смотрятся слегка неуместно с выступающими из-под них тяжёлыми ботинками. Моя бывшая служанка 80-ти лет шьёт на дому красивые платья и пользуется большой популярностью. Люди выглядят загорелыми и здоровыми, еда стала лучше, 20-30% церквей открыты и заполнены, больше не нужно ходить везде с сопровождающим. Всё по сравнению с другими высокоцивилизованными странами по-прежнему весьма примитивно, но если вспомнить, что они начинали с нуля, из хаоса, всего с десяток лет назад, то прогресс замечателен … В Италии, как и в Германии, никто не может произнести имя «Дуче» иначе, как предваряя его восторженным «Вива!». Муссолини, безусловно, навёл порядок в стране. Рим прекрасен, поезда ходят по расписанию, однако в воздухе буквально разлито высокое напряжение'".

Судя по всему, совершив за октябрь-ноябрь объезд американских городов с "Маленькой Эрой" и лекциями о последнем путешествии, Ирина и Виктор с головой уходят в работу над "Новыми мирами". Такой вывод приходит мне на ум, поскольку вплоть до марта 1935-го о них в печати нет ни слуху ни духу, за исключением коротенького интервью Ирины для Питтсбург Пресс о её рецепте "вплоть до последней щепотки приправы" по писательству, где мы читаем следующее: "Ингредиент № 1 – выбрать что-то, с чем писатель знаком. Получив материал в руки, не нужно 'околачивать груши'. Нужно сидеть с 9 до 16 или около того и просто лопатить. Вдохновение? Фу! Рвать на себе волосы и хвататься за голову? Нет! Просто обычное включение. Когда дневная работа закончена, про неё следует забыть. Хороший повар не заглядывает в духовку, когда пирог уже стал выпекаться. И не стоит то и дело возвращаться к рукописи, чтоб изменить фразу либо добавить строчку". (Что ж, интересно! Практически во всём согласен, но думаю, что проверять и подправлять "на свежую голову" и "не откладывая в долгий ящик" всё-таки обязательно нужно – моё излюбленное многократное вычитывание. А потом – да, забыл и вкалывай дальше. И ещё добавил бы, что в середине дневного процесса непременно нужно сходить хотя бы на часовую прогулку с возможностью смотреть вдаль – желательно, до горизонта). Кроме того, в той заметке впервые упоминаются домашние питомцы четы Блейксли и важнейшая деталь интерьера кабинета Ирины: "Когда она пишет, её повсюду окружает синее стекло, а рядом с ней находятся кот и пёс. Синие бокалы, керамика и прозрачные блюда расставлены на полках возле окна кабинета, и, когда на них падает свет, они излучают сапфировое сияние. Кота зовут Пукик, а пса – Сэмюэл. Пока она работает за столом, они сворачиваются калачиком рядом. На самом деле, Пукик потом перебирается на вершину стопки рукописи, сидя там по мере того, как она растёт страница за страницей, пока не оказывается уже очень высоко, когда книга почти закончена". (Занятно, что и здесь у нас есть некоторое совпадение – пока я стучу по клавиатуре компьютера, рядом со мной лежит калачиком любимая 15-летняя кошка Нюня). И есть небольшая заметка с дополнением в Форт-Уэрт Стар-Телеграм: "Кота пяти лет зовут Пукик, и он такой дамский угодник, что во время своих зим в Филадельфии становится очень истощён и похож на уличного. Каждое лето ему приходится уезжать в штат Мэн восстанавливать силы. И тогда он похож на ангору. А пса зовут Сэмюэл Уэбстер Клеменс Блейксли. Он наречён в честь племянника Марка Твена, который гостил в доме Блейксли, когда Сэмюэл пришёл в мир жесткошёрстных терьеров, а также в честь самого юмориста. Сэм – так называют его близкие – тоже проводит лето в Мэне, в то время как его хозяева разъезжают по всей Европе".

Фотография Ирины с котом Пукиком у их с Виктором Блейксли коттеджа в Сент-Дэвидсе (1930-й год).

Фотография Ирины с учёным псом Бозо из статьи в газете Нэшвилл Баннер от 02/10/1934

В начале марта Ирина выступает перед двухтысячной аудиторией в театре "Стрэнд" города Алтуна в Пенсильвании с лекцией под названием "Страна, которую я люблю, – Россия". И там она произносит крайне важные, на мой взгляд, слова, отражающие продуманный ею план действий на все ближайшие годы: "Россия меняется с удивительной скоростью. Нужно постоянно поддерживать с ней связь, чтоб следить за её стремительным