Эдинбург. История города - Майкл Фрай

Их светлости одобрить подобное поведение не смогли и наложили запрет на всякое строительство по южной стороне улицы Принцев — этот запрет все еще действует и благодаря ему гордость города, прекрасный вид на замок, сохранился до сих пор. Это судебное постановление положило начало постепенному приспособлению феодального закона к нуждам современного города. Со временем все больше мелких землевладельцев стали принимать участие в развитии города, условия постройки становились все более замысловатыми, а законы, их регулирующие, все более однозначными. Вскоре уже было принято вписывать в документы на аренду земли весьма пространный перечень условий: высоту здания, какую следует делать крышу, как делить здание на комнаты, какая должна быть ограда, какая мостовая, окна и каменная кладка. Эта практика распространилась из Эдинбурга по всей Шотландии. Документы о вещном обременении могли теперь применяться в качестве детально разработанных программ застройки и землепользования. Юристы использовали их при оформлении документов по передаче недвижимости от одного лица другому. Соблюдение изложенных в них рекомендаций обеспечивали суды.

Таким образом, сохранением своего исторического облика города Шотландии зачастую оказывались обязаны феодальному строю. Процесс эволюции этой системы запустили современные требования к общественному благоустройству, которые она удовлетворяла более успешно, чем какая бы то ни было другая ветвь юриспруденции. Увы, одним из первых дел, которые совершил восстановленный в 1999 году шотландский парламент, была отмена феодального строя, произведенная под обманчивым впечатлением, будто этот средневековый реликт ущемляет права граждан страны. Теперь Эдинбург и вся Шотландия зависят в отношении благоустройства от учреждений, ответственных за планировку, что не внушает уверенности в будущем, особенно если учесть допущенные ими в прошлом чудовищные ошибки, и не в последнюю очередь — именно в столице.^[257]

* * *

По мере того как расцветал Новый город, Старый приходил в упадок. Исчез тот порядок жизни, при котором богатые и бедные жили на одной лестнице, а благородные горожане, выходя из домов, переступали через нищих и раскланивались с ними. Социальное неравенство существовало всегда, но теперь между богатыми и бедными разверзлась настоящая пропасть. Издатель Уильям Крич отмечал, что «в 1763 году люди знатные и следившие за модой жили в таких домах, в каких в 1793-м селились уже только торговцы или люди скромного достатка». Дом лорда верховного судьи Тинуолда теперь принадлежал учителю французского, дом лорда председателя Крейги — аукционистке, торговавшей старой мебелью.^[258]

И все же именно в это время Старый город нашел своего поэта в Роберте Фергюссоне. Фергюссон родился в 1730 году, в переулке, вскоре уничтоженном во время строительства Северного моста, и получил образование в Эдинбургской школе, а затем отправился в университет Сент-Эндрюса. Путешествуя туда и обратно, он не раз должен был любоваться одним из самых прекрасных видов Эдинбурга, где дорога из Хоу-оф-Файф переваливает через седловину и спускается к северному берегу залива Форт. Путешественник в этом месте никогда не знает, что ждет его — будет ли он умиротворен спокойствием пейзажа, или же небеса нахмурятся и встретят его бурей, или же ему будут улыбаться солнечные зайчики на раскинувшихся впереди водах и на душе станет так же радостно. Фергюссон мог написать о любом из этих пейзажей, но, обращаясь к родному городу, выбрал последний: