Наварин - Владимир Виленович Шигин

набегом адмирал поручил своему любимцу капитану 1 ранга Критскому. Брейд-вымпел командира Критский поднял на фрегате «Поспешный». Кроме него в отряд вошли шлюп «Диана», катер «Соловей», чуть позднее к Критскому должны были присоединиться крейсировавшие у Босфора фрегат «Рафаил» и бригантина «Елисавета».

Оставив для наблюдения у пролива «Диану», Критский с остальными судами ранним утром 17 августа подошел к Инаде. Приближение русского отряда не осталось незамеченным. С берега сразу же открыли ожесточенный огонь. На «Поспешном» подняли флажный сигнал: «Занять назначенные по диспозиции места». Через четверть часа «Поспешный» и «Рафаил» уже громили турецкие укрепления. К 10 часам утра береговая оборона была подавлена. Над разбитыми батареями курился дым…

– Кажется, турок мы причесали! – довольно ухмыльнулся Критский, обозрев в трубу берег. – Теперь слово за нашими охотниками! Подать мне шлюпку!

«Елизавета» и «Соловей» лихо подвернули к самому берегу и высадили десант. Матросов-охотников повел в бой сам командир отряда. Едва моряки выбрались на берег, как тут же были атакованы из ближайшего редута орущей толпой турок. В завязавшейся рукопашной схватке нападавшие были обращены в бегство.

– Сюда бежали, орали, отсюда бегут, тоже орут! Поди, пойми их душу басурманскую! – смеялись наши.

На плечах убегающих, десант ворвался в редут. Там беглецов перекололи штыками. Видя печальную судьбу своих товарищей, разбежались турки и из соседних укреплений. Теперь все побережье было в наших руках. Заминировав редуты и склады, погрузив в шлюпки дюжину медных пушек, моряки покинули Инаду. Дерзкая вылазка обошлась нам в одного убитого и пять раненных.

Едва шлюпки отошли от берега, там загремели взрывы. То взлетали на воздух магазины с порохом и хлебом, которые так ждали в Варне.

– Кажется, дело сделано и сделано неплохо! – констатировал Критский, глядя на зарево над разгромленной Инадой. – Поворачиваем восвояси!

– Столько хлебушка изничтожили, что и подумать страшно! – грустно переговаривались промеж себя матросы, знавшие, каким трудом достается землепашцу горсть пшеницы.

«Экспедиция, совершенная отрядом судов под командою капитана 1 ранга Критского, представляет пример отваги, каких мало можно встретить в истории. Горсть матросов, высаженная на берег в 90 верстах от Константинополя, берет приступом укрепления, хорошо устроенные, вооруженные артиллерию и обороняемые многочисленным гарнизоном; захватывает часть орудий и заклепывает остальные, истребляет огромное депо воинских снарядов и, совершить все это с самою ничтожною потерей, благополучно возвращается к флоту» – скажет об экспедиции к Инаде современник.

«Смелое предприятие на Инаду быстро разнеслось по всему краю и навело страх и смятение в самом Царьграде» – напишет о ней историк.

* * *

Каждый день ранним утром от стоящего на якорях флота отделялось несколько кораблей и фрегатов. Они подходили к крепости и начинали бомбардировку. Командиры линкоров сетовали:

– Из-за песчаных мелей мы не можем подойти вплотную к стенам, а потому наш огонь не слишком действенен!

Чтобы огонь был более действенен, с Дунай под Варну перегнали несколько плоскодонных барж-иолов и канонерских лодок. Теперь турком стало совсем не сладко. Мелкосидящие канонерки маневрировали у самого берега, и сутки напролет засыпали крепость ядрами.

Их хроники осады Варны: «…Назначенные на смену корабля «Норд Адлер» и бомбардирского судна «Опыт», корабль «скорый» и бомбардирское судно «Соперник» в 2 часа по полудни заняли места против крепости и начали действовать. На корабле «Норд Адлер» убито 2 и ранены 2 матроса. Пробоин оказалось 15, повреждений в рангоуте такелаже 47. На бомбардирском судне «Опыт» ранен 1 рядовой.

…Корабль «Скорый», по данному ему приказанию, отошел от крепости. В продолжение трехдневного действия ранено на нем 6 человек нижних чинов. В корпусе корабля было 8 пробоин, фок-мачта пробита на вылет и сверх того до 25 повреждений в оснастке.

…В продолжении дня и ночи, корабль «Иоанн Златоуст», бомбардирское судно «Соперник» и отряд гребной флотилии действовали непрерывно. В 5 часов по полудни корабль «Иоанн Златоуст» сменен кораблем «Пимен». На первом в продолжение трехдневного нахождения пред крепостью ранен рядовой, получено 5 пробоин и большее число повреждений в такелаж.

…В 8 часов «Императрица Мария», «Пантелеймон», бомбардирские корабли и суда гребной флотилии действовали беспрерывно.

…Корабль «Пармен», бомбардирские суда и отряд гребной флотилии действовали непрерывно.

…Канонада между крепостью и кораблем «Иоанн Златоуст», бомбардирскими судами и отрядом гребной флотилии производилась с особой живостью».

В один из дней, на стоявших в отдалении от крепости линейных кораблях, началась долгая пальба. Турки недоумевали, в чем дело. Неужели, это атаковал неприятеля, вышедший из Босфора флот султана. Увы, причина пальбы была иная. Это присоединился к флоту новопостроенный линейный корабль «Императрица Мария».

– Теперь можно идти и с линейным флотом турецким отношения выяснять! – радовались на линкорах.

А тут вернулся с крейсерства и фрегат «Рафаил». Капитан 2 ранга Стройников доложился:

– Опросив с десяток выходящих из Босфора купцов, я выяснил, что турецкий флот находится сейчас в полной готовности к бою и не сегодня, так завтра выйдет в Черное море. Какие будут указания!

– Пока никакие! – поджал губы Грейг. – Пополняйте запасы воды и продовольствия и готовьтесь к новому крейсерству!

Отпустив Стройникова, он вызвал к себе начальника штаба Мелихова.

– Передайте мое приказание командирам кораблей быть готовыми по первому сигналу вступить под паруса! – велел ему Грейг.

Более он не предпринял ничего, не удосужившись даже усилить крейсерские силы у пролива. Блокада Босфора по-прежнему носила чисто формальный характер, и турки могли в любой момент появиться где угодно. Это вызывало немало толков и разговоров на флоте, но командующий к ним не прислушивался, имея, на сей счет, свое мнение.

Вскоре линейным кораблем «Пантелеймон» из Одессы доставили дипломатов: французского посла герцога де Мортемар, австрийский принц Гессен-Гамбургский, шведский генерала Пальмстиера и ганноверского генерала Дернберга. Николай Первый желал, чтобы Европа узнала, как падет еще одна турецкая крепость.

* * *

Пока русская армия занималась осадами и штурмами многочисленных дунайских крепостей, у султана было время для ответного хода. И он этот ход сделал. Форсированным маршем через Балканы перешла резервная армия арнаута Омер-Врионе-паши. Албанец по происхождению, он недавно отличился в карательных походах в Морее и был в любимцах у султана. Отправляя Омер-пашу, султан Махмуд был краток:

– Отныне ты меч нашей веры, а потому должен уничтожить силы тьмы, окружившие Шумлу!

– Я залью кровью неверных поля Болгарии и Румелии, мой повелитель! Я буду беспощаден и неистов, пока не падет от моей руки последний московит! Одновременно перешел к активным действиям и сидящий в Шумле Гусейн- паша.

– Гяуры за столетия нашей войны с ними привыкли, что мы никогда не нападаем ночью, но сегодня я решил сделать это! – объявил он своим военачальникам.

– Но ночной бой противоречит нашим священным традициям! – возмутились предводитель отчаянных-дели Эмин-паша и вождь башибузуков