Новиков-Прибой - Людмила Анисарова

«Находясь на судне и наблюдая за отцом, — вспоминает Игорь Алексеевич, — я удивлялся его неиссякаемой энергии. Для него, человека „морской косточки“, корабельная жизнь была привычной и желанной средой. Он вставал рано, вместе с побудкой на линкоре, ложился спать, когда на судне объявляли отбой. Ежедневно на верхней палубе присутствовал на утренних и вечерних поверках команды корабля, при подъёмах и спусках гюйса и кормового флага. В течение дня он успевал побывать в разных отсеках линкора, поговорить с краснофлотцами о военной службе, их интересах и увлечениях, семейных новостях, ознакомиться с современными военными приборами и аппаратами, выяснить у командира корабля их особенности в походах и на манёврах, побеседовать с механиками о технических данных судовых машин, расспросить специалистов об огневой мощи и мореходных свойствах линкора».

Во время пребывания на линкоре Новиков-Прибой познакомился с молодым, подающим надежды поэтом Н. Флёровым.

Тесная дружба связывала Алексея Силыча с писателями-маринистами Всеволодом Вишневским и Леонидом Соболевым. Алексей Силыч очень любил спектакль «Оптимистическая трагедия» и много раз смотрел фильм «Мы из Кронштадта», снятый по сценарию Вишневского.

Мария Людвиговна и Алексей Силыч всегда были желанными гостями Вишневского на премьерах его новых спектаклей в московских театрах. В пьесе «Раскинулось море широко», созданной Вишневским в 1942 году в блокадном Ленинграде, любовно выписан образ носителя лучших морских традиций — боцмана Силыча, названного так в честь А. С. Новикова-Прибоя.

Жизнь в Москве 1934 года продолжала кипеть.

Осенью на экранах всех кинотеатров города появился «Чапаев», очереди у касс были невообразимые, а мальчишки умудрялись смотреть его всеми правдами и неправдами десятки раз.

Ощущение праздника закончилось 1 декабря. В Ленинграде был убит один из истинных народных кумиров — Сергей Миронович Киров. 4 декабря тело Кирова привезли в Москву, гроб был установлен в Колонном зале Дома союзов. Прощание было многолюдным и многослёзным.

Но уже 25 декабря москвичи спешили посмотреть вышедшую на экраны первую советскую музыкальную комедию «Весёлые ребята». Новые всеобщие кумиры — Любовь Орлова и Леонид Утёсов.

В 1935 году в жизни семьи Новиковых — новое приятное событие.

Вскоре после появления в семье дочки Новиковы решили поменять жильё на более просторное. Сложилось всё очень удачно: переехали в пятикомнатную квартиру в своём же доме, в Большом Кисловском переулке, даже в этом же подъезде, только этажом ниже.

В середине 1930-х годов Новиков-Прибой вместе с писателями Перегудовым и Низовым объездил с литературными вечерами несколько городов Донбасса.

Там писатели побывали на заводах, в шахтах, в забоях и у мартеновских печей, знакомились с работой горняков и литейщиков, восхищались их самоотверженным трудом. Везде они встречали удивительно внимательное, тёплое к себе отношение, все встречи проходили с особым подъёмом и, как всегда, в роли самого яркого рассказчика оказывался Алексей Силыч.

В 1937 году Новиков-Прибой работает над либретто оперы «Цусима». Наброски либретто хранятся в РГАЛИ. Предполагалось масштабное действо со множеством персонажей. Опера должна была состоять из шести картин с прологом и эпилогом.

18 июня 1936 года. Умер писатель Максим Горький. Да ещё при непонятных обстоятельствах. Врачи-отравители! Сердце кипит искренней ненавистью к убийцам любимого писателя. И не высказаться по этому поводу нельзя. И Новиков-Прибой в числе других писателей выступает с гневными статьями в газетах, искренне веря в заговор против молодой советской республики.

Со смертью Алексея Максимовича, «флагмана советской литературы», забылись все обиды. В семье Новиковых — настоящий траур. И все разговоры — только о Горьком, об учителе.

Часто вспоминая о жизни на Капри, Алексей Силыч рассказывал, как каждое утро почтальон с проклятиями тащил в гору на дачу Горького громадный кожаный мешок, доверху набитый письмами, журналами, газетами, книгами. Всю эту громадную корреспонденцию Алексей Максимович всегда разбирал и прочитывал сам. Без ответа не оставалось практически ни одно письмо, и все книги и журналы были внимательно изучены. Читал Горький невероятно много. Толстую книгу в 400–500 или 600 страниц прочитывал очень быстро.

Удивляясь этому, Алексей Силыч говорил: