Иван Калита - Николай Борисов

Судьба жестоко посмеялась над Семеном Ивановичем, словно наказав его за «гордость». После двух неудачных, бездетных браков он, перешагнув через церковные каноны и выдержав тяжелую ссору с митрополитом, женился в 1347 году на Марии Тверской – дочери казненного в Орде в 1339 году Александра Тверского. В этом браке, возродившем старые идеи Даниловичей о династическом «освоении» тверских земель, князь Семен был счастлив и многодетен. Казалось, его сыновьям суждено было стать главной ветвью московского дома. Но в 1353 году тяжелая рука «черной смерти» смахнула с лица земли сначала всех сыновей князя Семена, а потом и его самого. Из трех сыновей Калиты Всевышний сохранил тогда лишь одного – богобоязненного и кроткого Ивана Красного...

Полузадушенный смертельной болезнью, Семен Гордый диктовал свое завещание. В нем он умолял наследников мирно жить друг с другом и исполнять его последнюю волю – «чтобы не престала память родителей наших и наша, и свеча бы не угасла»...

Это неожиданное «лирическое отступление» в суховатых росписях княжеского имущества и по сей день остается загадкой. Какое значение вкладывал Семен в эту таинственную «свечу»? Говорил ли он о продолжении московского дела «собирания Руси»? Беспокоился об исполнении родительских заветов? Или же вспомнил вдруг последние часы своего отца князя Ивана, его последний Акафист: «Светоприемную свещу, сущым по тме явльшуюся, зрим святую Деву»?..

В бесконечных тревогах пролетали годы. Люди с плачем приходили в этот мир и с плачем покидали его. Все казалось зыбко и ненадежно. Но между тем дела шли своим неспешным чередом, подчиняясь неведомым законам. Под снисходительным надзором хана Джанибека Московское княжество неприметно росло и крепло. Но в 1357 году «добрый царь» Джанибек был убит своим сыном Бердибеком, уставшим дожидаться заветного золотого престола. Заодно Бердибек прикончил и 12 своих братьев, избавив себя от лишних хлопот. Однако такой поворот дел в Орде понравился не всем. Среди татар началась длительная усобица (по выражению летописца – «замятия великая в Орде» (22, 229). За период с 1357 по 1381 год на ордынском престоле сменилось более 25 ханов (71, 50).

Воспользовавшись ордынскими усобицами, суздальский князь Дмитрий Константинович в 1360 году сумел ненадолго отобрать великое княжение Владимирское у малолетнего сына Ивана Красного Дмитрия. Возможно, эту мысль ему подсказали некоторые «сильные люди» в Орде, озабоченные неуклонным ростом могущества Москвы. Но московское боярство, сплотившись вокруг митрополита-москвича Алексея, отстояло права своего князя-отрока. С этого времени великое княжение Владимирское становится «вотчиной» (неотъемлемой привилегией) московских правителей.

Внуки Калиты Дмитрий Иванович Московский и Владимир Андреевич Серпуховской выросли фактически без отцов. Над ними не довлела семейная выучка, им легче было отойти от политических традиций Калиты, о которых они знали только понаслышке, от старых бояр или митрополита Алексея. И не случайно именно эти дерзкие отроки, возмужав, встряхнули Русь, вывели ее из лесов и болот на простор Куликова поля.

Новое вино вливалось в новые мехи. Московские правители искали и находили новые решения старых проблем. Но окруженный глубоким почтением образ их прадеда, первого «собирателя Руси» Ивана Калиты, жил в их семейных преданиях. Все понимали, что Москва пошла в рост от посаженного и взлелеянного им зерна. Трудно определить словами, в чем же состояло не имущественное, не политическое, а именно духовное, вечное наследие Калиты. Как известно, родители познаются в детях. Всех правивших в Москве потомков князя Ивана отличало необычайно развитое чувство ответственности. Его истоки – в изначальном церковно-государственном характере московского домостроительства.

Создание Московского государства воспринималось ими как исполнение провиденциальной задачи – построения небывалого дотоле Царства Божией Правды. И потому строители всегда помнили грозные слова пророка Иеремии: «Проклят, кто дело Господне делает небрежно» (Иеремия, 48, 10).

Московское самодержавие смогло стать жизненной политической формой только благодаря чувству огромной ртвет-ственности перед людьми и перед Богом, никогда не покидавшему носителей тяжелой «шапки Мономаха». Со времен Калиты строительство Московского, а потом и Российского государства стало одновременно и возведением Храма. И потому люди, строившие его, работали не за страх, а за совесть.