Молодые и красивые. Мода двадцатых годов - Ольга Хорошилова

В марте 1921 года началась весна – Гражданская война грохотала уже где-то очень далеко, блокада Петрограда закончилась, объявили о завершении периода «военного коммунизма» и начале эры новой экономической политики. Занялись мелким предпринимательством, вновь журналы запестрели объявлениями о частном пошиве костюмов, распродажах, парфюмерных лавках, магазинах нижнего белья, о школах танцев и чудесных клиниках, в которых эффективно и быстро лечили сифилис. Жизнь налаживалась.

Стало легче в бытовом плане. Неимущие из неимущих, творческая интеллигенция покупала ношеную одежду на складах и в магазинах, оповещавших об очередной распродаже через газеты. Теплые вещи и ткани доставляла в Россию АРА (Американская администрация помощи). Чуковский, к примеру, отрыл в «хламе, который прислан американскими студентами для русских студентов», приличные брюки, пиджак, шарф и пальто с меховым воротником. С 1922 года он изредка пользовался услугами частных портных, к примеру Слонимского, которому отдавал вещи в починку, а также заказывал новые. У него шили костюмы художник Исаак Бродский и хирург Иван Греков^[49]. Все трое, не раздумывая, поручились за портного в 1926 году, когда он по ложному обвинению угодил за решетку.

Лояльные партии писатели отправлялись за границу, откуда привозили волшебные вещи и вещицы. «Был у Сейфуллиной (у писателя Лидии Николаевны Сейфуллиной. – О. X.). Она сегодня приехала из-за границы. Мужу привезла: костюм, шахматы, пишущую машинку, себе – множество платьев – из Варшавы, из Парижа, из Праги» ^[50], – записал Корней Чуковский.

Рабочие в ватниках разбирают экспроприированный недавно склад ситцев

Около 1920 года.

Архив О. А. Хорошиловой

К середине двадцатых в среде творческой интеллигенции появились, наконец, свои щеголи, нового рокочаще-городского формата – Владимир Маяковский и Илья Эренбург (и тот и другой часто бывали за границей), Юрий Анненков («маленький, изящный, шикарно одетый, в ботиночках, с перстнями, в котиковой шапочке»^[51]), Михаил Зощенко («кожаный желтый шоферской картуз, легкий дождевой плащ»^[52]).

Продуктовая лавка эпохи раннего НЭПа

Москва. 1921–1922 годы.

Архив О. А. Хорошиловой

Владимир Маяковский в элегантном шерстяном костюме

1920-е годы, flickr.com

Тороватые нэпманы стали главными конкурентами «кожаных курток» по части щегольства. Одевались с вывертом, с искрой и чувства меры не знали. Обожали эффектные френчи с пухлыми накладными карманами, бриджи с широкими «ушами», ботинки с каблуками и высоченной шнуровкой, доставшиеся в наследство от военных времен. Продолжали носить и английского типа куртки-«норфолки», вошедшие в моду еще до Великой войны, а также «художественные куртки», скопированные с толстовок. В 1922 году Эмилий Миндлин предложил новый вариант, гибрид «Норфолка» и толстовки, в своей статье «О прямой, об эволюции пиджака и о стиле РСФСР»^[53]. Эта модель, по мнению автора, примиряет горизонталь с вертикалью, а современность с античностью (воротник новой «толстовки» предлагалось выкраивать в форме перевернутого фронтона греческого храма).

Советские нэпманы

Фотография В. М. Коваленко, 1930.

Коллекция А. А. Классена (Санкт-Петербург)

Молодой нэпман в элегантном костюме и модной кепке

Конец 1920-х годов. Архив О. А. Хорошиловой

В. М. Коваленко.

Автопортрет в образе нэпмана.

На фотографе – пиджак-«Норфолк», кепка и стильные галифе

Пальто нэпманы носили ладные, с меховыми воротниками, но особо щегольскими считались толстые суконные тужурки с карманами и отложным воротником из лисицы, волка, каракульчи. Были очень модны английские плащи-«непромокайки», куртки из плотной брезентовой ткани (такую носил, к примеру, Владимир Маяковский), клетчатые кепи, желтые военные гетры, а также мягкие кожаные портфели, теперь – признак не бюрократа, но делового человека.

Нэпманствующие интеллигенты

2-я половина 1920-х годов. Ленинград.

Архив О. А. Хорошиловой

«Денди-комсомольцы и боты-“шимми”»

Карикатура на советских нэпманов. Журнал «Смена», 1926.

Архив О. А. Хорошиловой