Правда о "Вильгельме Густлофе" - Джон Миллер

Отец Маринеско, изменивший свою румынскую фамилию Маринеску, жил в бедном квартале, окруженном портовыми сооружениями, молами и сухими доками. Его соседями были русские, украинцы, армяне, турки, греки, болгары, цыгане и евреи. Все они называли свой город «Одесса-мама» и гордились тем, что являются одесситами.

Гражданская война и советский режим положили конец роскоши и личному благополучию одесситов. Оккупированный «интервентами» порт пришел в запустение. Его обитателями теперь стали портовые крысы и голодные кошки. Есть было почти нечего, и численность населения города сократилась до ста тысяч человек, готовых искать свое счастье вместе с большевиками.

Маринеско, который взрослел в эти судьбоносные годы, проводил время с дворовой шпаной, дрался за каждый кусок хлеба и болтался среди воров, жуликов и спекулянтов. Вместо учебы в школе он подрабатывал сторожем, отгоняя воробьев от садовых участков, раскинутых вдоль побережья. В спокойной воде в районе порта ловил скумбрию и других небольших рыб.

Первыми деньгами, которые он увидел и, возможно, даже украл, были «лимоны» — желтая советская банкнота стоимостью в один миллион рублей. Такой страшной была инфляция после бегства Белой армии. Маринеско тащил все, что попадалось ему под руку, в том числе газеты и спички, обшаривал одесский «Привоз», ставший прибежищем для блатных — сборища воров.

Когда беспорядки прекратились, и Одесса начала привыкать к новой жизни с коммунистами, вновь появились торговые и гражданские корабли под странными чужеземными флагами и с разноцветными трубами. Они следовали в порт мимо Воронцовского маяка. Маринеско нашел новый способ зарабатывать деньги: он нырял за монетами, которые бросали в море пассажиры круизных пароходов.

Но даже серая жизнь под советским господством не могла поколебать славу Одессы — города, где жители с искрометным юмором и беспечностью радовались жизни во всех ее проявлениях. Маринеско рос в атмосфере анекдотов, песен, историй и проклятий. Его жизненное кредо сформировалось на привозе, и он часто повторял: «Кто хочет есть, тот должен знать, как можно продать рукава от жилетки».

В 1928 году Маринеско завершил обучение в школе. Ему было почти пятнадцать лет, но он едва умел писать и читать. Как настоящий одессит, он говорил на странном диалекте с латинскими корнями, славянскими приставками и некоторыми еврейскими окончаниями слов. Когда он говорил по-русски, то зачастую неправильно ставил ударение и спрягал глаголы. Язык и стиль сделали его уже в те годы «оригиналом».

На одном из торговых судов Маринеско нашел работу корабельного юнги. Он заинтересовал солидного чиновника, и через год его отправили в одесский мореходный техникум. Маринеско стал боцманом на маленьком пароходе «Черное море», плававшем от Одессы до Батуми с заходом в небольшие порты.

Прорыв в карьере наступил, когда он храбро спас команду торпедного катера, терпевшего бедствие в бурю в районе Скадовска. На Черноморском флоте этот случай быстро стал широко известным, и в 1935 году Маринеско получил приказ перейти в военно-морской флот для обучения на штурмана. Год спустя его перевели на подводные лодки, где он и нашел свое истинное призвание.

Маринеско был прирожденным подводником. Детство, проведенное на улице, сделало его изобретательным, и он мог выкрутиться из любой сложной ситуации, не теряя хладнокровия. Кроме того, в нем открылся талант руководителя. Маринеско быстро понял, что только на маленьком корабле он получит свободу действий и сможет проявить себя на флоте. Службу на подводной лодке он выбрал в самый подходящий момент: для новых субмарин требовались экипажи. Обучение было трудным и суровым, но ему оно доставляло удовольствие. Маринеско стал комсомольцем, членом молодежной коммунистической организации и большим почитателем Сталина. Обнаружил он также склонность к выпивке и к женщинам.

После девяти месяцев обучения его назначили штурманом на ПЛ «Щ-306» («Пикша»), которая за год до этого вступила в строй. Спустя шесть месяцев его вновь посадили за парту для завершения курса командирской подготовки, а летом 1937 года он, наконец, стал командиром подводной лодки «М-96».

В тот год были проведены сталинские чистки, нанесшие значительный ущерб и советскому военно-морскому флоту. Маринеско старался вести себя незаметно и сконцентрировался на том, чтобы сделать свою лодку лучшей на флоте.

Подводная лодка «М-96», которая сошла со стапелей незадолго до его назначения командиром, являлась модификацией устаревших лодок типа «М», действовавших исключительно в прибрежной полосе. Водоизмещение субмарины составляло лишь 250 тонн, а длина равнялась 45 метрам. На поверхности воды ее скорость не превышала четырнадцати узлов, а под водой — три узла. Максимальная глубина погружения 80 метров. Экипаж состоял из восемнадцати человек. Лодка была тесной, имела только одно 45-миллиметровое орудие и два торпедных аппарата, но для рискового юного офицера она стала идеальной командирской школой.

В Военно-морском архиве в Гатчине, в сорока восьми километрах южнее Санкт-Петербурга, есть папка о «М-96», в которой зафиксировано, что в течение двух лет лодка считалась лучшей на Балтийском флоте. На ней был установлен рекорд скорости погружения — 19,5 секунд, в то время как по нормативам полагалось это делать за 28 секунд. В 1940 году Маринеско и его экипаж получили золотые часы в знак признания заслуг. Теперь они были готовы к войне.

За долгие годы войны Маринеско, как и все остальные русские командиры подводных лодок на Балтике, не раз был введен в заблуждение не по своей вине, и о доложенных им успехах имеются противоречивые сведения.

Один из советских авторов, капитан первого ранга Владимир Дмитриев, сообщает в своей книге «Атакуют подводники», что «М-96» под командованием Маринеско потопила в 1942 году судно водоизмещением 7000 тонн и сумела при этом увернуться от 20 глубинных бомб, сброшенных на нее сторожевыми кораблями. Официальные советские источники за этот период признают потопление лодкой Маринеско только одного корабля, водоизмещением 1850 тонн.

В 1943 году Маринеско стал командиром большой подводной лодки «С-13»^[4]. Это была лодка, сконструированная немцами, — продукт заключенного перед войной секретного договора между Гитлером и Сталиным. Маринеско повезло, что он покинул «Пикшу» и «М-96»: обе лодки позднее налетели на мины и затонули вместе с экипажами.

Маринеско потопил один корабль в Померанской бухте. Немецкий военный историк, профессор Ровер считает этот факт «незначительным», так как потопленный «Зигфрид» являлся 563-тонным морским буксиром. Русские источники утверждают, что водоизмещение «Зигфрида» было 5000 тонн. По данным русских, Маринеско стрелял тремя торпедами из подводного положения с расстояния в тысячу метров. Они не попали в цель, так как капитан «Зигфрида» смог уклониться от отчетливо различимых «угрей», то есть торпед.