Адриатика (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

бояться пошевелить как муравейную кучу! Но это все не удивительно. Вы спросите, каким образом Николай Петрович, получивши ключ (имеется в виду почетный ключ камергера – В. Ш.), ленту, все почести, век живши в Петербурге, сидевши за пером, вдруг пожелал обнажить шпагу и где еще? На море! Сделаться из юрисконсульта морским адмиралом! Вот прямо удивительная вещь" Но будьте уверены, все это кончится хорошо…" Хвостов не слишком верил в Рязанова, зато верил в себя и Давыдова.

Прямо от камергера друзья направились к своему старому знакомцу американскому шкиперу Вольфу, промышлявшему в здешних водах китами. Джон был моряком опытным, да и товарищем вполне надежным. Как водится, дл начала все трое хорошенько выпили, потом добавили еще.

– Джонни! – перешел к делу Давыдов, когда под столом стало тесно от пустых бутылок. – Нам с Николя нужно хорошее судно! Платим сразу и наличными!

– Нет проблем! – пожал плечами мутноглазый Джонни. – Берите мою "Мэгги! Девчонка что надо! На ходу легка, а уж на волне удержится даже если все днище вырубить!

– Сколько просишь?

– Сто тридцать тысяч рублей! – прикинув в уме, заявил рыжебородый Вольф.

– Запас солонины и сухарей твой! – сразу же добавил Давыдов.

– О, кей! – ударили по рукам. – За новую покупку наливай по полной!

– Как назовем судно? – спросил друга Давыдов, когда все бумаги были оформлены.

– Называй как знаешь! – ответил тот.

– Пускай тогда будет "Юноной" – богиней римской! – подумав, сказал мичман.

– Почему именно "Юноной"? – удивился Хвостов.

– Красиво и романтично!

– Тогда строящейся тендер я назову "Авось"! – махнул рукой Хвостов.

– А почему "Авось"? – настала пора уже удивляться Давыдову.

– Авось нам повезет! – усмехнулся в ответ лейтенант. – Авось при том еще и живы останемся!

После недолгого обсуждения было решено, что капитанство над "Юноной" возьмет Хвостов, а над "Авось" Давыдов. Пока же мичман достраивал свой тендер, Хвостов опробовал свое новокупленное судно, сходив на нем за провизией для Новоархангельска. "Юноной" лейтенант остался доволен. Обшитое медью судно легко всходило на волну и неплохо держало курс. Старина Вольф не обманул!

Едва "Юнона" вернулась в Ситху, как Хвостова велел звать к себе Рязанов. Лакей налил гостю обжигающего пунша.

– Хочу плыть в Калифорнию! – сообщил лейтенанту свое новое решение камергер. – надо закупить там провиант для Аляски, а не то все здесь с голоду передохнут. Заодно и разведаем, что там и как. Пощупаем испанцев!

– А как же японская диверсия? – поинтересовался Хвостов.

– Эти пусть пока подождут! Не куда от нас не денутся, придет и их черед! Пока же испанцы! Когда вы можете отплыть?

– Вот дохлебаю пунш, и можем отчаливать! – невозмутимо отвечал Хвостов, с удовольствием потягивая из стакана обжигающий напиток.

В конце марта 1806 года "Юнона" достигла залива Сан-Франциско. Сойдя на берег, Рязанов в сопровождении Хвостова и Давыдова отправился с визитом к местному испанскому коменданту дону Аргуэльо.

– Желаю встретиться с губернатором Калифорнии! – заявил он без обиняков. – Говорить же хочу с ним о взаимовыгодной торговле между российской и испанской коронами!

Внезапное появление в столь отдаленном крае важного русского вельможи вызвало у испанцев настоящий шок. Просьбу Рязанова незамедлительно передали в столицу Калифорнии Монтерей. Мгновенно пришел и ответ: губернатор готов прибыть на встречу с камергером российского императора. Калифорния – край благодатный. После аляскинских и сибирских холодов отдыхать здесь было одно удовольствие. Командант дон Аргуэльо, как гостеприимный хозяин, развлекал гостей званными ужинами и домашними балами. Здесь и состоялось знаменитая встреча шестнадцатилетней дочери коменданта Консепсии с сорокатрехлетним российским камергером. Каково было отношение к юной испанской красавице Хвостова с Давыдовым, мы, наверное, уже никогда не узнаем. Ни тот, ни другой не оставили на сей счет ни единой строки в своих записках. Вполне может быть, что девушка могла понравиться романтичному и влюбчивому Давыдову, но куда было отставному мичману до столь многоопытного и прожженного сердцееда, как Рязанов!

Тем временем из Монтерея прибыл губернатор. Начались долгие и трудные переговоры. Рязанов добивался не столько закупки продовольствия для Аляски, сколько установления долгосрочных торговых отношений между русской и испанской колониями. Испанцы с ответом тянули. Дело в том, что им было категорически запрещено торговать, с кем бы то ни было, кроме собственной метрополии. Вот тут-то на помощь Рязанову и пришла Консепсия-Кончита. Предоставим слово одному из первых историков русской Америки Петру Тихменеву: "Рязанов, заметив в Консепсии независимость и честолюбие, старался внушить этой девице мысль об увлекательной жизни в столице России, роскоши императорского двора и прочем. Он довел ее до того, что желание сделаться женою русского камергера стало вскоре любимой ее мечтою. Первый намек со стороны Рязанова о том, что от нее зависит осуществление ее видов, был достаточен для того, чтобы заставить ее действовать согласно его желаниям".

Как было дело на самом деле, мы, наверное, уже никогда в точности не узнаем. Была ли это великая взаимная любовь, о которой столь вдохновенно писал поэт, или же это была всего-навсего красивая легенда? Да так ли уж это сегодня и важно!

Так или иначе, но Рязанов сделал Консепсии предложение. Узнав об этом, родители калифорнийской красавицы пришли в ужас. Ревностные католики, они и представить себе не могли, что их дочь-католичка выйдет замуж за православного схизматика. Но что не сделаешь ради любимой дочери! И комендант дон Аргуэльо после долгих сомнений все же дал свое согласие на брак. Тогда же в Рим ушло письмо, где Аргуэльо просил благословление папы на этот брак. С этого момента комендант уже сам всюду отстаивал интересы россиян и своего будущего зятя. В итоге всех интриг просимые для Аляски грузы были, в конце концов, доставлены в порт и погружены на "Юнону". Судно без промедления взяли курс на Аляску. Можно только предполагать, о чем думал Рязанов, навсегда прощаясь со своей невестой…

Русская Америка была спасена от голода. Еще в океане камергер отписал совету директоров в Петербург: "Мало-помалу можем простираться далее к югу, к порту Сан-Франциско. В течение десяти лет до такой степени можно усилиться, что и Калифорнийский берег всегда иметь в таком виду, чтоб при малейшем сечении обстоятельств можно его было б включить в число российских принадлежностей. Гишпанцы весьма слабы в краю сем". Пройдет совсем немного времени и на калифорнийском берегу действительно возникнет русское поселение – форт Росс – самая крайняя южная точка русского продвижения в Америке. Но сам Рязанов до этих дней уже не доживет…

Пока "Юнона" ходила в Калифорнию, на Аляску обрушилась еще целая череда несчастий.