Голубая звезда против красной. Как сионисты стали могильщиками коммунизма - Владимир Большаков

…Теперь мы можем назвать фамилию этого господина и рассказать, что той первой ложей ВНЛФ учрежденной в Москве 14 января 1992 г. специально прибывшей из Нейли делегацией, была «Гармония». Ее возглавили А. А. Римский-Корсаков (первый страж), В. С. Шидловский (второй страж) и уже известный нам Г. Б. Дергачев (достопочтимьш мастер). В тот же день, даже не верится в такую оперативность, эта ложа была зарегистрирована в московском управлении юстиции.

7 сентября 1992 г. е Москву прибыла новая делегация ВНЛФ Великой Национальной ложи Франции из семи человек во главе с С. В. Гардером. Она произвела ревизию состояния дел с организацией масонства в России и инсталлировала уже известную нам ложу — «Гармония», в качестве официальной ложи союза Великой Национальной ложи Франции под номером 698. Входе этого визита в Москве получили посвящение сразу 12русских «братьев»…

…Трестурнель, конечно, не мог тогда мне рассказать в деталях о тщательно скрывавшихся от нас, профанов, масонских операциях по внедрению в Россию. Но он все же постарался быть максимально любезным и прозрачным. Уже в конце нашей беседы, он посмотрел на меня своими большими, на выкате глазами, и слегка наклонив голову вбок, что придало ему еще большее сходство с хорошо откормленным чистопородным «боксером», он неожиданно сказал:

— Пойдемте со мной. На экскурсию.

Мы вышли из его кабинета в коридор. Никогда я не видел столько масонов сразу. Трестурнель знал всех, и все знали его. Как рабочая лошадка ложи, он был в курсе всего, что касается ее хозяйства и на все был готов ответить. Я едва успевал за ним. Он подошел к двери, на которой был прикреплен какой-то непонятный мне знак и приоткрыл ее.

— Вот, — сказал он. — Смотрите, что делают масоны за закрытыми дверьми.

Я заглянул внутрь, в помещении, чем-то напоминающем молельный дом, вдоль стен стояли длинные деревянные скамьи наподобие тех, что ставят у алтаря в готических храмах. Сразу бросился в глаза масонский треугольник с глазом, от которого, как накладные ресницы шли в разные стороны лучи. Видимо, масонские «храмы» устраиваются наподобие первых средневековых лож франкмасонов. На скамьях сидели вполне современные люди и что-то обсуждали. На звук один из них обернулся. Больше никто не прореагировал. Они были у себя дома. Трестурнель махнул им рукой и «ателье» продолжило свое заседание.

— Что они все-таки делают? — спросил я моего гида.

— Дискутируют, — искренне ответил Трестурнель.

Мне оставалось только сказать многозначительное: «А-а-а!».

Но я не сказал. И хотя я был готов голову дать на отсечение, что Трестурнель мне никогда не скажет ничего конкретного по поводу масонских дискуссий, я все же решил попробовать еще раз.

— Ну а что все-таки обсуждается в той ложе, куда мы с вами заглянули?

— Мы стремимся всячески избежать конфликтных ситуаций, — ответил он со знанием дела. — Мы за диалог. Каждый, кто обладает терпимостью по отношению ко взглядам других, может придти к нам и изложить свой взгляд на мир. Если с ним согласятся, то его точку зрения примут, если нет, ему предложат контраргументы. И тогда, возможно, он откажется от своих заблуждений, изменит свои взгляды. Это — цель дискуссии.

Мимо. Так я и знал. Понятие «профан» (Профан — не-масон. От лат. «рго» — «перед» и «fanum» — «храм») по-масонски означает: человек, не получивший доступа в храм, непосвященный) они воспринимают буквально. Экскурсия продолжалась…

Трестурнель успел мне показать еще пару пустых «храмов», каждый из которых, как он пояснил, в соответствии с расписанием и необходимостью отводится для занятий братьев усовершенствованием человечества. По дороге к нам присоединился масон-доброволец, который разъяснил мне, почему у каждого храма стояла деревянная стоечка с воткнутыми в нее шпагами, символизирующими равенство: «Это для ритуалов». Шпаги, видимо, часто бывали в употреблении, потому что у одной из них ручка была наполовину отломана у самого эфеса. В середине каждого храма в рост человека на полу лежала уже знакомая мне дорожка с шахматными черно-белыми клетками, а вдоль нее стояли на высоких канделябрах свечи.

— Это для чего? — спросил я.

И оба масона мне ответили в голос:

— Для ритуалов.

На прощание я сфотографировал одного из них в храме с мечом и мы вернулись в кабинет Трестурнеля. Великий Секретарь буквально сиял оттого, что столь наглядно доказал мне открытость и прозрачность своей ложи.

— Как видите, — сказал он, — мы во Франции от прессы не прячемся. А за рубежом… У меня есть принцип. Каждый раз, когда мы открывали где-нибудь новую Великую национальную ложу, скажем в Африке, я приглашал в то здание, где располагалась ложа представителя национальной полиции. Он мог судить, поэтому о том, что видел своими глазами. Ему показывали все, кроме ритуалов.

— Значит они секретные.

— Нет.

— Но раз секрета нет, то могу я, например, как журналист наблюдать ваши ритуалы, церемонию посвящения в масоны?

— Нет. И это не потому, что мы все хотим сохранить в секрете. Это наше право быть среди своих. Возможно, для вас это анахронизм. Но, если вы, как журналист, все же хотите увидеть ритуалы и обряды «Великой Национальной Ложи Франции», то вам для этого необходимо самому пройти обряд посвящения.

— То есть стать масоном?

— Да, конечно.

— Спасибо. Я пока еще не готов.

Транстурнель заулыбался, как коммивояжер, демонстрирующий своими собственными зубами преимущества продаваемой им зубной пасты, и сказал:

— Я вам гарантирую, что дверь у нас была бы всегда открыта и для вас. И вот тогда, посмотрев все своими глазами, вы смогли бы нас покинуть и написать о наших ритуалах.

— Вы говорите «нас покинуть»? Разве можно вот так запросто сначала вступить в масоны, а потом выйти?

— Выйти можно из ложи. В масоны посвящают пожизненно.

— Какая все же у вас цель в России?

— Облегчить диалог с теми русскими, которые этого хотят. И этот диалог позволит этим русским открыть двери в мировое масонство. Они найдут своих братьев в США, в Японии, в Англии, других странах Европы. Масонство всюду существует. Это в практическом плане очень полезно.

— Поясните, пожалуйста, мне, профану, я как-то не совсем понял, чем может быть полезен, скажем, японский масон московскому?

— Ну, например, в России открылась ложа, к которой может принадлежать и японский бизнесмен. Некоторые наши братья, которые обладают возможностями вложения капитала, уже работают в России.