Карфаген должен быть разрушен - Ричард Майлз

«Сципион никогда не рассеивал веры в эти чудеса. Напротив, он укреплял ее, используя испытанный способ: не отрицая и не подтверждая такие дивные события. Множество подобных рассказов — и правдивых, и вымышленных — породило чрезмерное восхищение этим юношей. Разделяя его, граждане и вручили незрелому юнцу такое трудное дело и такую большую власть».

То, как искусно Сципион манипулировал образом полубога, иллюстрируют события, связанные с осадой Нового Карфагена в 209 году. Узнав, что на расстоянии десятидневного марша нет ни одной карфагенской армии, Сципион решил взять город штурмом. Это был дерзкий, но и разумный замысел: в случае успеха он бы лишил карфагенских командующих стратегической базы и ослабил позиции Баркидов в Испании. Поставив флотилию напротив Нового Карфагена, Сципион создал у защитников города впечатление, будто собирается напасть с восточной, береговой стороны, построив там земляные укрепления. В действительности он запланировал штурмовать город с запада, узнав от местных рыбаков о том, что лагуна, примыкавшая к городу с этой стороны, мелководная, а во время отлива ближе к вечеру вода вообще уходит из нее по узкому каналу в море. Войскам же Сципион сообщил совершенно иную историю: будто Нептун, римский бог морей, явился к нему во сне и пообещал помочь захватить город. На следующий день Сципион вначале предпринял атаку с востока, чтобы отвлечь внимание защитников города, а затем отправил 500 воинов через обмелевшую лагуну с лестницами. Десантники поднялись по неохраняемым западным стенам, практически не встретив никакого сопротивления. После того как римские войска оказались в городе, Новый Карфаген вскоре капитулировал.

Участие Нептуна в штурме Нового Карфагена — лишь один из примеров использования мифотворчества в качестве стратегического и тактического оружия. Полибий специально отмечает, как мастерски Сципион «вселял в своих людей оптимизм и готовность пойти навстречу опасностям, внушая им веру в то, что все его действия благословлены богами». Сципион оказался сильным оппонентом Ганнибала не только на поле битвы, но и в идеологической борьбе за мантию героя — полубога.

Подражая Ганнибалу, Сципион проявил милосердное отношение к жителям Нового Карфагена, позволив многим из них разойтись по домам. Пощадил он и карфагенских солдат, пообещав впоследствии отпустить их на волю, если они согласятся послужить на его военных кораблях и в трудовых командах. Испанским заложникам Сципион тоже посулил свободу, если их племена станут союзниками римлян. Взятием Нового Карфагена он существенно упрочил финансово-материальную обеспеченность римской армии в Испании, добыв 600 талантов серебра, великое множество военного снаряжения и завладев действующим монетным двором, на котором римляне сразу же начали чеканить деньги.

Нарастив силы и обретя надежную базу в Испании, Сципион теперь мог вызвать на битву любую из трех карфагенских армий, дислоцированных на полуострове. Массовое дезертирство к римлянам вынудило Гасдрубала, брата Ганнибала, первым навязать Сципиону решающее сражение. Две армии встретились весной 208 года при Бекуле на северо-западе современной испанской провинции Хаэн. Сципион смелыми и решительными действиями вскоре одержал верх над войском Гасдрубала, и карфагенянину ничего не оставалось, кроме как реализовать свой резервный план — отойти с остатками армии на север и идти дальше на соединение с братом в Италии.

Но после победы произошло событие, приведшее Сципиона в замешательство: несколько испанских вождей провозгласили его царем. Этот титул наверняка прогневал бы римлян, для которых царские атрибуты были в равной мере и ненавистными, и угрожающими. Сципион ответил как истинный дипломат: «Он повелел всем хранить молчание, а вождям сказал, что для него дороже всего титул, присвоенный солдатами, — титул “императора”».^[331] «Наименование царь, — сказал он, — где-то и звучит громко и величественно, но оно неприемлемо для слуха римлянина. Если царское разумение вы считаете самым благородным качеством человеческой натуры, то вы можете приписывать его мне в ваших мыслях, но не надо произносить это слово».

Несмотря на провозглашение Сципиона царем испанскими вождями (пусть даже в мыслях), карфагеняне не собирались сдаваться и готовились дать отпор. Пока армия Гасдрубала Гискона удерживала последний плацдарм — низовья реки Гвадалквивир и Гадес, — Магон отправился на Балеарские острова набирать новые войска. Гасдрубал Барка тем временем продвигался на север с остатками армии, пополняя ее галльскими наемниками. Дождавшись весны, он перешел через Альпы в Италию, избрав наиболее легкий маршрут через Дюранс и перевал Мон-Женевр.

После ухода Гасдрубала в Италию положение карфагенян в Испании стало почти безнадежным. Вспомогательную армию, посланную из Северной Африки, римляне разгромили. Весной 206 года Магон, брат Ганнибала, возвратился с Балеарских островов, присоединился к Гасдрубалу Гискону, удерживавшему низовья долины Гвадалквивир и Гадес, и решил навязать Сципиону открытое сражение при Илипе. Хотя карфагенская армия имела численное превосходство (60 000 против 50 000), Сципион доказал, что он такой же дерзкий и находчивый полководец, как и Ганнибал. Он расположил свои отборные легионы не в центре, а на флангах, а в центр поставил менее надежных испанцев. Применив ту же тактику, которой воспользовался Ганнибал при Каннах, Сципион отправил в наступление передовое боевое построение и приказал легионерам на флангах занять центр. Когда испанские федераты на флангах противника были оттеснены, он усилил натиск на карфагенский центр и после ожесточенной, кровопролитной схватки смял его.

Потерпев сокрушительное поражение при Илипе, карфагеняне быстро утратили боеспособность, а многие старшие военачальники укрылись в последнем бастионе — Гадесе. Даже болезнь Сципиона, мятеж в войсках и восстание против римлян могущественного племени илергетов не изменили ход событий в пользу карфагенян. К концу 206 года Магон, которому пришлось подавлять бунт прежде лояльного Гадеса, покинул Иберийский полуостров, перебравшись к брату в Италию, а Гадес сдался римлянам. Навсегда исчезла когда-то процветающая Баркидская Испания, просуществовав всего лишь чуть более тридцати лет.