Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого - Жан Фавье

Поэтому вполне понятно, что все принцы, пэры и магнаты королевства мечтали умерить эти амбиции и при удобном случае положить им конец.

Отнюдь не всегда мы можем сказать, почему тот или иной человек считал себя врагом Мариньи, что еще раз подтверждает высказанное нами ранее предположение: деятельность Ангеррана была намного разнообразней, чем мы могли себе ее представить, основываясь на сохранившихся от того времени документах. Поэтому враждебность графов Гастона I де Фуа и Бернара VI д'Арманьяка, о которой мы узнали из произведений Жоффруа Парижского,^[1350] абсолютно необъяснима для нас, поскольку на протяжении всего нашего исследования мы никогда не сталкивались с этими персонажами.

Неудивительно, что Ферри де Пикиньи считал себя противником Мариньи, так как он соседствовал с Ангерраном в Нормандии и Пикардии.^[1351] Помимо обычной досады причиной неприязни Пикиньи могло быть также и то, что Мариньи не особенно торопился выполнить обещания, данные им после приобретения Кондрена и Фальюэля:^[1352] Мариньи выплаты из казны превратил в ассигнованную ренту^[1353] и, уменьшив ее сумму с 1400 до 600 парижских ливров еще до кончины мачехи Ферри, Жиль де Фальюэль, насколько нам известно, выплатил из всей причитающейся суммы всего лишь 480 ливров, причем с большим опозданием.^[1354] Мы абсолютно уверены в том, что Мариньи никогда не использовал свое влиятельное положение в неблаговидных целях, чтобы ограбить кого-то или уклониться от договорных обязательств, но, по обычаям эпохи, а также по примеру короля, он обычно не торопился платить ренту.^[1355] Следовательно, вполне возможно, что в 1314 г. Ферри де Пикиньи все еще ожидал, когда ему выплатят остающиеся две трети ренты.

Граф Сен-Поль, скорее всего, враждебно относился к Мариньи, завидуя его домену,^[1356] хотя никогда не заключал с Ангерраном никаких сделок: но прежде всего его ненависть носила политический характер. Сен-Поль оказался среди тех феодалов, самолюбие которых сильно пострадало от могущества и популярности камергера. Ведь ему, кравчему Франции, для того, чтобы поучаствовать в дипломатических переговорах, пришлось согласиться быть вторым после Мариньи, например, в Маркетте.

Неприязнь Маго д'Артуа была исключительно политического толка. Мы уже разъясняли причины подобного отношения к Ангеррану и не будем более на этом останавливаться. Отметим лишь весьма любопытный факт: в январе 1315 г. Маго отправила Жана д'Эстембура, который был ее доверенным лицом, к видаму Реньо де Пикиньи, и переданные им «бумаги» д'Эстембур немедленно отвез Маго;^[1357] вполне возможно, что в этих «бумагах» речь шла о феодальных волнениях, но для нас все же представляет интерес тот факт, что двух врагов Мариньи – члены семьи Пикиньи были заодно с Маго, поскольку также преследовали материальную выгоду – в трудный для Ангеррана момент связывали деловые отношения.