Четыре королевы - Нэнси Голдстоун

«Пока вышесказанные господа пребывали в Витербо, случилось нечто неслыханное и отвратительное на землях, управляемых королем Карлом; ибо Генрих,… сын Ричарда Английского, находился в церкви и слушал мессу, и в момент, когда прославляется жертва тела Господня, Ги, граф Монфор, наместник короля Карла в Тоскане, презрев всякое почтение и к Господу, и к королю Карлу, своему господину, ударил кинжалом и убил собственной рукою вышесказанного Генриха в отместку за графа Симона де Монфора, отца своего, убитого, по своей же вине, королем Англии… Весь двор пришел в великое смятение, и многие винили короля Карла, который не должен был допускать подобное, если он об этом знал, а если не знал, то не должен был оставить преступление безнаказанным. Но у графа Ги был при себе отряд вооруженных всадников и пехотинцев, и он не удовольствовался совершением убийства… он схватил Генриха за волосы и потащил его, мертвого, прежестоко прочь из церкви; а потом, совершив упомянутое святотатство и человекоубийство, уехал из Витербо, и достиг целый и невредимый Мареммы на землях графа Россо, отца его жены… По этой причине Эдуард, став королем, никогда не проявлял дружественности ни к королю Карлу, ни к его подданным».

Маргарите пришлось дожидаться в своем замке в Париже до мая 1271 года, когда Филипп и все его уцелевшие спутники добрались наконец до столицы. Гонцы давно уже доставили весть о смерти Людовика — но только теперь королева-мать узнала об истинном масштабе потерь, причиненных крестовым походом: ее муж, сын, дочь, зять и невестка, и долгожданный внук, и деверь, и его жена — все умерли.

Первым действием Филиппа как короля были официальные похороны отца. Ларец, содержащий останки Людовика, он возил с собой на всем протяжении пути из Туниса. Погребальный кортеж скорбно двигался по улицам Парижа. Людовика IX погребли в Сен-Дени, рядом со старшим сыном. «Как писец, когда завершает переписку книги, украшает ее золотом и лазурью, так король наш украсил свою державу», — отозвался о нем Жуанвиль. Какие чувства испытывала Маргарита по этому поводу, нигде не записано.

Ни один король Франции больше не ходил в крестовый поход.

Круги от событий в Тунисе, как от камня, брошенного в воду, продолжали расходиться. В том же мае гроб с телом Генриха Альмейна привезли в Англию. Все летописцы сообщают, что Ричард Корнуэлл, до которого известие о диком убийстве дошло лишь месяцем ранее, был сокрушен потерей сына. То, что Ги и Симону де Монфорам позволили ускользнуть от сицилийских властей, еще усугубляло его скорбь. Ричард велел вырезать сердце сына и похоронить в урне в стенах Вестминстера; тело погребли 21 мая 1271 года в той же самой церкви Хэйлза, рядом с Санчей.

Ричарду уже исполнилось шестьдесят два, и здоровье его ухудшалось. Гражданская война далась ему нелегко, как и всей королевской семье. Его репутация была подорвана поведением в битве при Льюэсе, где его нашли прячущимся на ветряной мельнице. Ему пришлось выплатить огромные суммы Симону де Монфору, и хотя поместья были возвращены ему после войны, неясно, вернул ли он все утраченное имущество полностью. Ричарда держали в Кенилворте под надзором Симона-младшего во время битвы при Ившеме, и после окончания войны он сделал все возможное, чтобы защитить своего надсмотрщика от страшного гнева короля и Эдуарда. Когда на Рождество 1266 года Генрих III, Элеонора и Ричард собрались в Нортхемптоне, Симон-младший явился туда и попросил аудиенции. «По прибытии [Симона-младшего] король Германии проводил его к королю и в его присутствии выразил благодарность Симону за то, что тот спас ему жизнь. Он рассказал, что его непременно убили бы в Кенилворте — в то время, когда погиб Симон-отец, если бы молодой Симон не заступился за него, так разъярился гарнизон замка из-за смерти своего лорда. В связи с этим Симону позволили получить от короля поцелуй мира»^[116]. Как же больно было, наверное, Ричарду узнать, что спасенный им человек беззастенчиво забыл об этом и убил его сына!

Вероятно, в результате тяжелых переживаний в декабре 1271 года у Ричарда случился удар. Правую сторону тела парализовало, отнялась речь. 2 апреля 1272 года он умер и был похоронен рядом с Санчей и Генрихом Альмейном в Хэйлзе, хотя сердце, согласно его указаниям, захоронили во францисканской церкви в Оксфорде. Дитя Санчи, Эдмунд, унаследовал и титул, и владения отца.

Ричард оставил в наследство потомкам и еще кое-что, хотя об этом и не подозревал. Поскольку он оказался очень слабым королем и побывал в Германии едва четыре раза за пятнадцать лет, в этой стране создался политический вакуум. После его смерти разгорелась борьба за власть, в итоге которой новый, намного более сильный лидер, на этот раз уроженец Германии, вышел на первый план и занял свое место на сцене мировой истории. Он происходил из мало кому тогда известного семейства Габсбургов.

Генрих III тоже хворал. В январе 1271 года ему стало так плохо, что в феврале он написал Эдуарду, прося вернуться домой. Известие о смерти Людовика IX уже достигло Англии, и Генрих с Элеонорой знали, что сын Людовика Филипп решил завершить крестовый поход и возвратиться в Париж, чтобы взяться за обязанности короля. В Англии все еще периодически происходили вспышки насилия, и Генрих беспокоился, что, если он умрет, положение монархии снова пошатнется. Но Эдуард решительно не желал отказываться от крестового похода, начатого дядей, и уплыл в Акру. Он возвратился в Англию только через три года.

К осени 1272 года Элеонора поняла, что Генрих умирает. Король и королева жили тогда в Вестминстере. Как и предвидел Генрих, близость его кончины ободрила граждан Лондона, все еще недовольных тяжелыми репарациями, которые их вынудили выплатить после гражданской войны, и они взбунтовались. В молодые годы Элеонора приняла бы самое активное участие в ответных действиях короны, но теперь она была беспомощна. Сознавая, что ее участие, особенно если Генрих умрет, только подольет масла в огонь недовольства, она предоставила задачу умиротворения влиятельным баронам, которые теперь толпились вокруг короля, тем «графам и баронам… равно как и прелатам, [которые] прибыли, чтобы присутствовать при его последних часах». Где находилась королева, источники не сообщают, но немыслимо, чтобы Элеонора не была у постели Генриха в те дни, когда он угасал.