Моя война с 1941 по 1945 - Алексей Фёдоров

Получив отказ, руководители нашей военной миссии дали негласное указание: всеми путями вычерпать из банка все причитающиеся русским деньги. Так что наша афера не была для них секретом. О ней знали оба генерала, руководившие военной миссией, да и все её сотрудники. Подполковник Алексеев не удивился, когда мы пришли к нему со своими списками. Он спросил:

– Машина для военной миссии будет?

– Будет, – бойко пообещал Сашка.

Подмахнув списки и скрепив подписи печатью, подполковник распрощался с нами. Автомобили военной миссии были очень нужны – офицеры пользовались частными машинами эмигрантов и французов. Частники с удовольствием предоставляли им свои машины – кто в аренду, а кто из чувства патриотизма, имея в виду, что по справке военной миссии СССР они могут получать бензин. В то время все частные машины стояли на приколе – бензин не продавался. Особые патрули останавливали машины и проверяли, по каким документам владельцы получают горючку. Адмирал Кононов безвозмездно предоставлял свой «мерседес» в распоряжение военной миссии, и поэтому бензин у него был всегда.

Поскольку банк, который выплачивал деньги пленягам, располагался в Версале, я попросил у адмирала машину. Он дал нам её с удовольствием, видя в этом возможность впутать меня в какую-нибудь аферу типа коньячной.

Старый русский шофёр, сидевший за рулём, вёл машину со скоростью не больше шестидесяти километров в час. Он объяснил мне, что и он, и адмирал любят тихую езду: это безопаснее, а адмиралу к тому же лучше думается в пути. Как мы ни хотели быстрее попасть в Версаль, водитель отказался давить на газ.

Войдя в банк, увидели массу народа. За столами сидели молодые машинистки, все в золоте: браслеты, серёжки, ожерелья… Ясно, что братва подкупала этих барышень, дабы быстрее напечатать списки по нужным банковским формам. А у нас денег на дорогой подарок не было, и мы решили так: Сашка Красин с другим нашим компаньоном пойдут сдавать «аусвайсы» и получать разрешение на печатание списков, а я за это время должен уговорить машинистку напечатать наши довольно большие списки без очереди.

Они ушли. Я выбрал молоденькую машинистку с самой смазливой рожицей. Подсев к ней, попытался рассказать что-то смешное. Анекдот и моё смешное произношение подействовали – девушка сначала заулыбалась, а потом захохотала. Лёд тронулся, и я перешёл к делу – предложил свидание в кабаре «Фоли Бержер». Она сразу же согласилась и показала мне двух подруг, которые пойдут с ней. Я предупредил: чтобы успеть в кабаре, нужно сегодня же получить деньги. Она поняла с полуслова, закончила страницу и вложила новый лист, на котором принялась печатать наш список. С передачей «аусвайсов» ребята возились довольно долго, и, когда они пришли, моя милая девушка уже заканчивала наше задание. Она печатала очень быстро, попросив меня помолчать или уйти. Я гулял, зашёл в кафе, не спеша выпил рюмку арманьяка. Ко мне подсел здоровенный американец и, узнав, что я советский, на ломаном русском языке предложил пойти побоксировать.

Взглянув на его кулачищи, я понял, что в первом же раунде он изуродует меня как бог черепаху. Я положил на стол свой кулак рядом с его. Мой выглядел как слесарный молоток против кувалды.

Он улыбнулся и предложил выпить виски. Я не отказался, и мы опрокинули с ним по целому стакану. Янки предложил ещё, но я постарался быстрее смотаться – не хотел напиваться и предстать пьяным перед смазливой машинисткой, которая должна была уже заканчивать наши списки. Вернулся почти вовремя. Ребята пришли довольные – «аусвайсы» сдали благополучно и получили разрешение на печатание. Узнав, что списки почти готовы, обрадовались. И ещё больше, когда я им показал на девушек, с которыми мы должны провести вечер. Француженки выглядели красавицами. Глядя на них, ребята забыли даже о деньгах. Сашка Красин первый очнулся и сказал:

– Надо обязательно получить сегодня «аржан», а то «Фоли Бержер» сорвётся. Беру это на себя!

Схватив отпечатанные списки, Сашка умчался. Я уточнил у машинистки, в котором часу они заканчивают работать, и вместе с коллегой вышел поговорить с шофёром.

«Мерседес» адмирала был большим и вместительным, но водитель упрямо не соглашался везти шестерых. К приходу Сашки он сдался.

Старик-шофёр был высоким и худощавым, в меру разговорчивым и немного важным – всё-таки возил адмирала, хоть и бывшего. Когда я ходил в кафе, пригласил перекусить и его. Он отказался, достал термос, бутерброды и закусывал в машине. Судя по разговорам, к советским людям он относился доброжелательно, а Родиной и победоносной Красной Армией гордился.

Сашка незаметно от шофера показал нам чек. От цифры, которая там стояла, у меня ёкнуло сердце – восемнадцать с чем-то миллионов франков! Это же целое богатство: министр иностранных дел получал тогда сорок тысяч франков в месяц.

Чек должен был подписать мэр Версаля. Двинулись к мэрии. Глава города обедал, и почти два часа мы не находили себе места. Огромная цифра. Подпишет ли? Я не думал, куда дену свою долю, – было ясно, что прогуляю. А некоторых, получивших крупные суммы, деньги взбаламутили – биржа, приобретение акций, недвижимости и в итоге прощай, Родина. Я знавал двоих таких.

Долго мы сидели в кафе, потягивая арманьяк. Наконец время настало. К мэру Сашка пошёл один. Ждали мы его с час. Он вернулся радостно взволнованный – подписал! По словам Сашки, мэр, поглядев на чек, куда-то звонил по телефону, сердито что-то говорил, и у Сашки тряслись поджилки – с законом дело иметь не хотелось. Когда мэр подписал чек, Сашка взял себя в руки, с достоинством откланялся и медленно вышел из кабинета.

В банк мы заспешили втроём. Сашка с подписанной доверенностью подошёл к кассе, а мы стояли в сторонке. Народу в банке было мало, в основном наши. Сашка ещё куда-то ходил, а потом поманил нас к кассе. Мы подошли, и кассир начал класть большие пачки на полку через окошко. Мы сбрасывали их в мешок, не считая (но Сашка-то считал). Когда коллега взвалил мешок на плечо, я сказал:

– Приготовим на всякий случай оружие, – и спустил предохранитель лежавшего в кармане пистолета.

Но всё обошлось благополучно. Мы сели в машину, договорившись подарить шофёру десять тысяч франков. Сумма была вполне приличной: зарплата рабочих в то время была от двух до пяти тысяч франков в месяц.

Когда мы приехали за девушками, они ещё работали. Я подсел к «моей» машинистке и спросил, смогут ли они уйти пораньше.

Она кивнула и, закончив страницу, пошла к подругам.

– Ждите через двадцать – тридцать минут, – сказала она, вернувшись.

Они явились, и мы, с трудом вместившись в машине, двинулись в Париж.

Десять тысяч франков, подаренные старику, скорости нашему авто не прибавили: стрелка на спидометре «примёрзла» к цифре 60.

Мы заехали в казарму, оставили мешок с деньгами компаньонкам-девушкам, а несколько сотен тысяч франков взяли с собой.

Время провели в ресторане на площади Пигаль. Наши ребята абонировали его постоянно, мы приходили туда как домой. Несколько раз я бывал там с Женей. Ресторан однозальный, стены драпированы красным бархатом. Уют создавался и сменой света. Такие питейные заведения работали до одиннадцати вечера, но, когда часов в двенадцать или в час ночи в него заглядывали патрули и видели советских офицеров в форме с золотыми погонами, они козыряли и молча удалялись. Хозяин-армянин уходил из ресторана в полночь, предварительно попросив посетителей расплачиваться с метрдотелем. Оркестр оставался. Он играл в основном русские мотивы, и музыканты зарабатывали на заказах немалые деньги.