Ревность о Севере. Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи - Михаил Геннадьевич Агапов

В. Н. Латкина и М. К. Сидорова из более близкой им перспективы – с точки зрения результатов промышленного освоения Севера России конца XIX – начала XX века, когда многие из поставленных, но проваленных ими целей были достигнуты созданными на рубеже столетий акционерными компаниями, то первые «ревнители Севера» будут выглядеть скорее аутсайдерами, чем «неуслышанными пророками». В самом деле, их прожектерство, то есть установка на извлечение ренты за счет получения от государства привилегий, субсидий и особого покровительства, стало анахронизмом еще до их рождения1562. Деятельность коммерческого товарищества «Стелла Поларе», построившего в 1903 году лесопильный завод в устье Печоры и открывшего оттуда регулярный лесной экспорт, основывалась на иных принципах. Его учредители и владельцы – купцы М. А. Ульсен, братья М. И. и Д. И. Вальневы, А. Ф. Шольц и др. – активно привлекали иностранный капитал, постоянно расширяли круг своих акционеров, входили в отстаивающие их интересы крупные предпринимательские объединения, такие как Союз архангельских лесопромышленников1563, другими словами, они следовали тем рекомендациям либеральных экономистов, которые были категорически отвергнуты В. Н. Латкиным и М. К. Сидоровым в 1860-х годах.

Тогда как В. Н. Латкин и М. К. Сидоров пытались воспроизвести в своей деятельности модель торгово-промышленных компаний XVIII века – их идеалом были Ост-Индская и Российско-американская компании – и требовали для себя от правительства широких автономных полномочий, представители второго поколения «ревнителей Севера» (Н. В. Латкин, А. М. Сибиряков и др.) принимали правила игры складывавшегося имперского рынка и имперской бюрократической системы, дотянувшейся до самых отдаленных окраин страны, и тщательно готовили свои коммерческие проекты как в техническом, так и в юридическом отношении. Они фрахтовали или приобретали современные корабли, нанимали профессиональных, имеющих опыт арктического судоходства капитанов и заранее оформляли разрешительные документы, согласовывая свои планы с центральными и местными властями1564. По замыслу М. К. Сидорова, морской путь в Сибирь должен был стать каналом экспорта местной продукции – прежде всего открытого им графита – но вследствие того, что российские моряки долго не решались ходить этим путем, он был занят английскими, немецкими и норвежскими коммерсантами, использовавшими его для сбыта в Сибирь своих товаров. Точно так же как мечта о вывозе туруханского графита в Европу породила прожект морского пути в Сибирь, ее крах привел М. К. Сидорова к отказу от дальнейших усилий по развитию регулярного арктического судоходства. Энтузиазм и дерзновенность главного «ревнителя Севера» порой угасали столь же быстро, как и вспыхивали.

И все же В. Н. Латкин и М. К. Сидоров не были аутсайдерами. Точно так же как не были они и пророками. Они принадлежали своему времени и в полной мере воплотили в своей деятельности основные противоречия той эпохи, которую Карл Поланьи назвал «Великой трансформацией» и которая выразилась в институциональном расщеплении общества на экономическую и политическую сферы1565. Сопровождавший ее двойной процесс – становление рынка (в форме либерализации труда, торговли и механизма ценообразования) и противодействие ему (в форме различных протекционистских мер) – создавал контекст деятельности первого поколения «ревнителей Севера». Их прожектерство проистекало из духа меркантилизма, ключевая идея которого состояла в том, что «экономическая игра, и прежде всего торговля между нациями, это игра с нулевой суммой, в которой одни участники могут получить прибыль только за счет других»1566. Размышляя и действуя в этой логике, В. Н. Латкин разработал совместно с П. И. Крузенштерном прожект Печорско-Обской компании, который впоследствии безуспешно пытался воплотить М. К. Сидоров, в свою очередь сам разработавший прожект Северной компании, оставшийся, в отличие от первого, лишь на бумаге. Они были приверженцами имперского меркантилизма, который на примере Великобритании исчерпывающе охарактеризовал Дж. Мокир:

Имперский меркантилизм – безжалостная и суровая внешняя политика, осуществлявшаяся Великобританией на протяжении большей части XVIII в., – прежде всего представлял собой систему поиска ренты, в рамках которой британский налогоплательщик и потребитель платил за инфраструктуру и поддержку, позволявшие получать прибыль весьма малочисленной группе купцов и «набобов». В обмен на военную защиту и политику по исключению других игроков заинтересованные круги, наживавшиеся на этой системе, выделяли некую долю полученной прибыли на частичную компенсацию государственных расходов. Остальное оплачивалось налогоплательщиками. Влиятельные и богатые люди оказывались в выигрыше за счет потребителей и иностранцев. Содержание флота, защищавшего британские интересы за границей, вызывало рост национального долга, однако выгоды, проистекавшие из наличия колоний, в основном доставались относительно небольшой части общества1567.

Нацеленность В. Н. Латкина и М. К. Сидорова на Север России как зону своих деловых интересов вызывала недоумение у их современников, но у этого, казавшегося многим безумным, выбора было рациональное основание. В. Н. Латкин и М. К. Сидоров рассчитывали получить в свое распоряжение богатые природными ресурсами никем «не занятые» территории. В отличие от других территорий империи ее северные окраины в начале деятельности В. Н. Латкина и М. К. Сидорова даже не входили в круг «коренных» российских земель, но составляли ее периферию, наряду с другими имперскими окраинами. Интерес имперского центра к своим северным владениям развивался постепенно и неравномерно, то нарастая, то убывая, в зависимости от изменчивой конъюнктуры. Важнейшим фактором, формирующим подходы петербургской администрации, военных элит и обслуживающих их интеллектуалов к имперской северной периферии, была доминирующая в каждый конкретный исторический период организующая оптика властного взгляда1568. В рамках камералистского проекта XVIII – первой половины XIX века северные пределы империи были описаны, закартографированы и инвентаризированы. В рамках русского националистического проекта консолидации нации внутри империи второй половины XIX – начала XX века, предполагавшего переосмысление и «присвоение» различных частей имперского пространства как «русской национальной территории»1569, прошлое и будущее северных окраин было переосмыслено так, что, прежде считавшиеся дикими и захолустными, они стали восприниматься более русскими, чем внутренние губернии России1570, а их русское население – одной из самых надежных опор монархии Романовых1571. Ключевую роль в этом процессе сыграли «ревнители Севера».

Во второй половине 1860-х годов В. Н. Латкин и М. К. Сидоров выступили как яркие публицисты и общественные деятели, провозгласившие своей целью отстаивание интересов Севера России. Их деятельность на этом направлении выражала собой отмеченную Ханной Арендт характерную для эпохи грюндерства «тенденцию превращать бизнес в политический вопрос и отождествлять экономические интересы сравнительно небольшой группы с национальными интересами как таковыми»1572. Поэтому, хотя отправной точкой их рассуждений были достаточно локальные сугубо деловые вопросы, выдвинутая ими программа освоения российской северной периферии предлагала гораздо более широкое видение проблем международного положения, внутренней политики и экономического развития страны. Характерные для русского купечества того времени принципы меркантилизма с присущим ему стремлением к монополизации В. Н. Латкин и М. К. Сидоров представляли как единственно возможную основу «самостоятельной русской торговли». Посредством предложенной ими государственно-корпоративной системы «ревнители Севера» хотели ни много ни мало переиграть историю: по их замыслу Россия должна была повторить путь Англии, который та прошла с момента принятия