Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 года - Максим Оськин

Доклад М.В. Алексеева как план будущего наступления на Восточном фронте был утвержден Верховным главнокомандующим 24 января. В своих основных положениях план действий в кампании 1917 г. исходил из результатов совещания в Шантильи, детально дополненных разработками по Восточному фронту. Согласно утвержденному императором Николаем II плану, русские войска наносили главный удар силами Юго-Западного фронта в общем направлении на Львов 11-й (Д.В. Баланин) и 7-й (Д.Г. Щербачев) армиями. Северный и Западный фронты проводили ряд вспомогательных операций на Шавли (Северный фронт) и Вильно (Западный фронт). Румынский фронт обязывался занять Добруджу усилиями 1-й и 2-й румынских армий при поддержке русской 6-й армии (А.А. Цуриков).

В 1916 г. русская военная промышленность достигла пика своего развития и теперь единственное, в чем по-прежнему остро нуждалась действующая армия, была тяжелая артиллерия. Но и эта проблема решалась: в первую голову, принципом массирования артиллерии, для чего был образован отдельный 48-й корпус Ю.М. Шейдемана — корпус Тяжелой артиллерии особого назначения. Всего к весне 1917 г. на вооружении русских состояло 389 тяжелых батарей, имевших в своем составе 1434 орудия от 107-мм до 305-мм калибров. В том числе: Северный фронт — 120 батарей (436 орудий), Западный фронт — 83 (328), Юго-Западный фронт — 149 (532), Румынский фронт — 37 (138). Непосредственно на фронте артиллерия ТАОН ко времени Июньского наступления 1917 г. насчитывала 176 батарей — 632 орудия. Из 6 бригад ТАОН 4 отправлялись на Юго-Западный фронт.

Союзные поставки также давали значительную часть военных материалов, прежде всего тех, что не могли в должном количестве изготавливаться в России. Поэтому в войска широким потоком шли пополнения, техника, боеприпасы. Во исполнение указаний Верховного главнокомандующего зимой 1916/1917 г. проходит мощное наращивание боевых группировок фронтов ввиду решающего характера предстоящих военных действий. При этом увеличение доли боевых частей проходило, в первую очередь, не за счет сокращения тылового состава армий, а за счет поступления в окопы очередных контингентов с пополнениями. В частности, Юго-Западный фронт, получивший задачу главного удара, пополнялся в первую очередь: к 1 декабря 1916 г. — 2 303 801 штыков и сабель (в том числе боевых частей — 1 546 940); к 1 января 1917 г. — 2 366 539 (1 664 642); к 1 февраля — 2 323 657 (1 776 584)^{349}. Трехкратное усиление налицо. Можно напомнить, что к 22 мая 1916 г., перед началом Брусиловского прорыва, Юго-Западный фронт имел в своих рядах около 600 тыс. штыков и сабель.

Генерал Брусилов, слава которого к 1917 г. «достигла апогея»^{350}, тщательно готовился к предстоящему наступлению, благо, что исход кампании в решающей степени зависел от вверенных ему войск. Например, этой зимой штаб Юго-Западного фронта организовал военную игру, посвященную организации взаимодействия артиллерии и пехоты на избранных участках прорыва. По итогам проведенной игры Брусилов смог выбрать начальников ударных артиллерийских групп в предстоящем наступлении. Также главкоюз, опираясь на мнение профессионалов, наметил участки предстоявшего нового прорыва неприятельского фронта, согласно мнению общевойсковых командиров и инспекторов корпусной артиллерии^{351}.

В тылах фронтов строились специальные учебные городки, где прибывавшие из России пополнения учились прорыву неприятельской обороны. Артиллерийский офицер Э.Н. Гиацинтов вспоминал о зиме 1917 г. на Юго-Западном фронте: «С января месяца начали поговаривать о наступлении, готовящемся с нашей стороны. Все говорило за это, в особенности настоящая бомбардировка от разных тыловых учреждений различными запросами о состоянии боевых припасов, сапог, шинелей, сухарей и так далее. И обо всем надо было доносить “срочно”, “секретно” и не менее чем в трех экземплярах. Младшие офицеры батареи, не разгибаясь, чертили разные кроки и схемы, а заведующий хозяйством составлял самые разнообразные ведомости. В феврале соседний с нашей дивизией участок посетил главнокомандующий Юго-Западного фронта генерал Брусилов и долго осматривал подступы к позициям противника. Это последнее еще более укрепило нас всех в мысли, что готовится большое наступление»^{352}. Этими мероприятиями опыт организации Брусиловского прорыва был приумножен и расширен.

Помимо прочего, готовясь к решительному наступлению, главнокомандование Юго-Западного фронта стремилось предусмотреть все мелочи. В частности, в России получили сведения, что немцы начали работу над танком, по британскому примеру. Невзирая на то, что опытный легкий танк в Германии будет построен лишь к концу 1917 г., ген. А.А. Брусилов уже предупреждает свои войска о вероятной опасности: «Приказываю предупредить всех без исключения нижних чинов о возможности появления неприятельских “тэнков” и объяснить доступным им языком их устройство, дабы выход этих чудовищ современной техники не мог бы быть для войск неожиданным… Главное средство борьбы — это артиллерийский огонь… Пехота выдержанная, стойкая, удерживающая окопы в своих руках и пропустившая “тэнки”, неминуемо приобретает их как славный и заслуженный трофей своего мужества».

Что видно из этих распоряжений? Во-первых, русское командование не желало повторения панических настроений, какие проявились в германских частях во время первой встречи с английскими танками, что дало англичанам существенный тактический успех на поле боя. Исследователь отмечает: «При крайне скудных, больше опирающихся на слухи данных о возможных параметрах германских танков, основные положения противотанковой обороны были выработаны верно. Заметим, что в русской армии это сделали практически в то же время, что и в германском рейхсвере, реально встречавшемся с танками»^{353}. Во-вторых, требование доведения приказа о борьбе с новой вражеской техникой уже повторяет знаменитое суворовское: «Каждый солдат должен знать свой маневр». Русские штабы, традиционно закрытые от войск, постепенно эволюционировали в сторону заветов великого российского «Победоносца». И первым был тот, кто шел по пути побед в сражениях.

Однако же не дремала и оппозиция. Состояние вооруженных сил Российской империи было ей прекрасно известно, и успех весеннего наступления означал, что перехват власти может не удасться. Последним козырем в руках любой власти всегда является армия, способная подавить практически любой мятеж. Пример Первой русской революции 1905–1907 гг. отчетливо это подтверждает. К зиме 1917 г. оппозиционерам, учитывавшим причины поражения в 1905 г., многое удалось сделать. До предела была ослаблена полиция, так как всю войну Государственная дума настойчиво требовала отправки полицейских в окопы, и мало что соображающие во внутренней политике военные министры поддерживали эти требования. Гвардия, которая в 1905 г. раздавила восстание в Москве и не допустила мятежных вспышек в Санкт-Петербурге, была задержана ген. М.В. Алексеевым на Юго-Западном фронте под предлогом подготовки к наступлению, хотя император требовал отправки в волновавшуюся столицу нескольких гвардейских кавалерийских дивизий. Затруднения со снабжением городов и фронта продовольствием также были использованы оппозицией в своей клеветнической пропаганде.