Русские - не славяне? - Александр Пересвет

Итак, славяне на Руси.

Напомню: началось все с дулебов и садомазохистских развлечений авар с их женщинами.

Добавим в эту картину лишь один штришок —

— материальным свидетельством аварского периода стали находки, относимые к VII веку, на городище Хотомель в Белоруссии и в Мартыновском кладе в Поросье элементов железных доспехов аварского типа —

— и пейзаж можно считать законченным. На нем даже и взыскательный зритель увидит совмещение пражско-корчакских древностей и военно-технических связей людей из этого ареала с аварами. Нет, я не хочу сказать, что именно какой-то аварин добрался до Хотомеля на упряжке из дулебских красоток, а тут местные пуритане радикально изменили его отношение к сексуальным развлечениям. Нет, доспехи вполне могли принадлежать доброму славянскому парню, что когда-то отправился за лучшей долей в войско кагана. А через какое-то время вернулся мужественным красивым воеводой с горячащим девичьи сердца шрамом на лице. Так что у нас есть то, что есть: «праго-корчакцы» — славяне в «узком» смысле, носили эсоконечные кольца на территории вплоть до Поросья. Где мы фиксируем и их материальную связь с аварским миром.

Значит, мы имеем на территории России не только славян вообще, не только потомков венедов, но и славян в «праго-корчакском» смысле. И следовательно, те племена, которые мы найдем вышедшими из «узких» славян, будут не только подлинно славянскими по происхождению, но и местными, ни с какого Дуная не пришедшими.

Осталось найти эти племена. По кольцам, вестимо. Ну и по другим признакам.

А кто такие дулебы?

Дулебов часто отождествляют с более поздними волынянами. Но иных доказательств этому, кроме сходного ареала обитания, нет.

Наша задача — доказать (или опровергнуть) две вещи:

а) что дулебы есть если не все пражско-корчакские славяне, то по крайней мере их заметная часть;

б) что известные нам «письменные», летописные племена являются потомками дулебов.

Итак, дулебы.

Может ли что-то значить их имя? Задумавшийся когда-то об этом О. Н. Трубачев вывел его из германского daud-laiba — дословно «имущество, наследство умершего». Остроумен Олег Николаевич, как всегда, но и хваток, мне кажется, через меру. Как потом ни подводи объяснение такому толкованию — убедительно не будет. Какое наследство, при чем тут умерший — в сравнении с целым-то народом!

Может, попробуем начать с того языка, носителями которого были дулебы? С древнеславянского? Точнее, с полабского, близкого к пражско-корчакскому ареалу географически.

Так вот, на полабском djola, djole означает «работать». А djolü — «работа», «дело». «Работник» — не лучше ли «выморочного имущества»? А если вспомнить, что sklave, slave на германских диалектах означает не только «славянин», но и «раб», то ситуация становится решительно интимной! Вспомним, в каком положении оказались славяне после покорения их аварами! Не рабами ли? Особенно если речь идет не о всех славянах — да мы и не ведем речь о всех славянах, а лишь о некоей их группе, племени, подпавшей под особенно сильное угнетение со стороны авар. Не превратилось ли в этих обстоятельствах дотоле гордое «словак», «словенин» в адекватное «дюлеб» — «работник», «раб»? А уж соседние германцы, не вдаваясь в такие тонкости, попросту скалькировали значение с одного слова на другое…

Справедливости ради приведу, однако, контраргументы профессионального лингвиста:

Эти слова восходят к о. — слав. *dělo (род. п. dělese) «дело», «действие»; производный глагол *dělati. Именно из праформ надо исходить при построении этимологии. Как видите, на «дулебов» «дело» не «похоже» (совершенно неуместный критерий, к слову) ни разу.

Герм. *dauð(a) — laibōz (мн. ч.) > праслав. *doudlěb — > дулѣб — фонетически безупречно. Скорее «наследники мертвых».

Полабский к древнеславянскому не близок. Сравнительно с остальными славянскими языками он от древнеславянского весьма далек.

Не вижу тут особого противоречия. «Дело», djelo, djole, dělo — практически одинаковые формы. И, значит, речь должна идти только лишь о том, что может быть ближе к элементарной человеческой логике мышления: «делальщики»-«работники»-«рабы» на родном языке — или некие «наследники мертвых» на чужом. Откуда у германцев такие фантастические ассоциации? Что за некрофилия?

Строго говоря, этноним *Dauð(a) laibōz означает всего лишь «потомки (букв. «остатки») [своих] предков». Ср. аналогичную внутреннюю форму в имени д. — исл. Óláfr (Óleifr), д.-а. Onlāf < *Anu-laibaz «потомок (то же слово!) предков». Так мог называться некий (восточно-?) германский клан (род), впоследствии славянизированный и давший свое имя племени. Как это произошло, например, с иранцами-протохорватами.