Твердыни России. От Новгорода до Порт-Артура - Алексей Шишов

« ...Используя захват массива Карга-базар, господствующего над левым флангом Девебойнской позиции, произвести стремительный удар в полосе Чобан-деде, Делангез, с одновременным наступлением 2-го Туркестанского корпуса со стороны Гурджибогазского прохода на Карагюбекскую позицию и обходом Девебойну своим правым флангом... разбить противника... »

На военном совете Юденич объявил, что штурм назначен 30 января, в 8 часов вечера. При этом он заметил, что силы сторон по пехоте равны и многое в атаке зависит от бесстрашия бойцов и личной инициативы начальников всех степеней.

Войска заняли назначенные им исходные позиции. В два часа пополудни 29 января осадные пушки и полевые гаубицы артиллерийского участка генерала Вадина у селения Гюльджас открыли огонь по форту Чобан-деде и неприятельской позиции около него.

На следующий день в назначенный час пошли на приступ войска 1-го Кавказского, а через три часа — 2-го Туркестанского армейских корпусов. Штурмовые колонны под вражеским огнем пошли на приступ линии фортов и полевых укреплений. За первые сутки русским удалось овладеть северной частью позиции Гурджибогазского прохода, фортом Кара-гюбек. При его взятии особо отличился 11-й Туркестанский полк, шедший в первом эшелоне атакующих.

Занят был важный по расположению и силе форт Далангез. Он прикрывал собой подступы к узлу эрзерумской обороны — форту Чобан-деде в ущелье реки Туйсу. В захваченном укреплении закрепился штурмовой отряд подполковника И.Н. Пирумова. Поскольку оборона крепости была нарушена, Махмуд Камиль-паша решил вернуть форт Далангез любой ценой. С рассвета по нему открыли стрельбу более сотни вражеских артиллерийских орудий. Шквал огня отрезал русский отряд от своих, к вечеру у него стали кончаться боеприпасы.

Пирумов приказал своим бойцам стрелять только прицельно. В дело пошли трофейные турецкие винтовки и снятые с убитых патронные сумки. Поскольку огонь защитников Далан-геза угасал, неприятель понял их бедственное положение в полуразрушенном укреплении. Турецкая пехота атака за атакой старалась выбить русских из форта. Те отбивались уже штыками, сберегая последние патроны на крайний случай.

Когда началась восьмая вражеская атака, уже в вечерних сумерках, форт получил помощь: неизвестный рядовой на осле сумел доставить патроны. Юденич, узнав об этом подвиге, приказал найти этого солдата для награждения Георгиевским крестом, однако никто не признался, к огорчению командующего, в совершенном подвиге.

О кровопролитности схваток за форт Далан-гез свидетельствует следующее: из 1400 нижних чинов и офицеров полутора батальонов 153-го пехотного Бакинского полка, оборонявшихся здесь, осталось в строю всего около 300 человек, по большой части раненых. Ночью героический гарнизон форта пополнили, а раненых отправили в тыл. Для истории примечательным стало то, что в 1877 году именно пехотинцы Бакинского полка — 10-я рота штабс-капитана Томаева, погибшего в том бою, брали Далан-гез.

Переломным днем в ходе атаки Эрзерумской крепости стал морозный и солнечный день 1 февраля. Русские овладели последним из наиболее труднодоступных фортов, запиравших Гурджибогазский проход, — фортом Тафта. Отличился здесь 17-й Туркестанский стрелковый полк полковника Кириллова, захвативший в качестве трофеев десять орудий больших калибров и множество снарядов.

С занятием форта Тафта русские войска прорвались в Эрзерумскую долину. Первым в нее спустился с гор 15-й Кавказский стрелковый полк полковника Запольского. Теперь вражескому гарнизону грозило кольцо окружения, которое начинало смыкаться. Турки отчаянно контратаковали, стараясь удержать Девебойнскую позицию.

В ходе сражения по приказанию Юденича авиаторы вели воздушную разведку все светлое время суток. Именно они сумели установить, что из города-крепости в сражение за Деве-бойну ушли стоявшие там пехотные полки. Первым такую весть принес летчик поручик Мейзер. Тогда Юденич пошел на оправданный риск: он переподчинил командиру 2-го Туркестанского корпуса штурмовые колонны генералов Волошина-Петриченко и Воробьева, а также конницу генерала Раддаца, приказав ей совершить рейд во вражеском тылу. Штаб командующего переместился в окопы на передовой.

Такое решение склонило победную чашу весов в сторону русских. Пехотинцы-елисаветпольцы прорвались к форту Чобан-деде. Дербентский полк захватил батарею из 28 орудий. Пехотинцы Кубинского полка овладели фортом Гяз. Гунибцы захватили форт Узун-Ахмет, потеряв при его штурме больше половины своих офицеров. 5-я Кавказская стрелковая дивизия заняла форты Кобургу и оба Картаюка, ратники государственного ополчения — форт Каракол. Терские казаки в конной атаке захватили шесть орудий.

2 февраля 39-я «Железная» пехотная дивизия наконец-то овладела фортом Чобан-деде и линией фортов на хребте Пален-текен. Она же первой в 7 часов утра 3 февраля 1916 года ворвалась в покинутый турками город Эрзерум. Но все же самыми первыми на эрзерумские улицы вступили не пехотинцы, а влетевшая в город казачья сотня есаула Медведева. В тот же день капитулировали гарнизоны еще сражавшихся фортов. В плен сдалось 235 офицеров и свыше двенадцати тысяч солдат. Трофеями победителей стали 323 крепостных и полевых орудий и 12 знамен.

Эрзерумская виктория далась дорогой ценой. При штурме погибло и было ранено 8 с половиной тысяч воинов. Да еще в полевые госпиталя слегло 6 тысяч обмороженных людей. Солдаты «теряли ноги» по уже известной причине: толщина подошвы сапог для горной зимы оставляла желать много лучшего.

Над эрзерумской цитаделью был поднят российский стяг. Великий князь Николай Николаевич-младший доносил в могилевскую ставку на имя императора Николая II о победе:

«Господь Бог оказал сверхдоблестным войскам Кавказской армии столь великую помощь, что Эрзерум после пятидневного беспрерывного штурма взят...»

Отличившихся в боях воинов ждали заслуженные награды. Но в далеком Могилеве встал вопрос: что следует пожаловать главному герою Эрзерумской виктории? Начальник штаба Ставки генерал от инфантерии М.В. Алексеев запросил по телеграфу царского наместника:

«На случай, если Государь Император изволит обратиться ко мне, всеподданнейше испрашиваю указания Вашего Императорского Величества для доклада по сему и как могли бы быть редактированы заслуги этого генерала в Высочайшем приказе».

Николай Николаевич-младший телеграфом сообщил государю императору свое личное мнение о генерале Юдениче и одержанной им новой блистательной победе:

«Заслуга его велика перед Вами и Россиею. Господь Бог с поразительной ясностью являл нам особую помощь. Но, с другой стороны — все, что от человека зависимо, было сделано. Деве-Бойна и Эрзерум пали благодаря искусному маневру в сочетании со штурмом по местности признанной непроходимой. По трудности во всех отношениях и по результатам, взятие Эрзерума, по своему значению, не менее (важно) чем операции, за которые генерал-адъютант Иванов и генерал-адъютант Рузский были удостоены пожалованием им ордена Святого Георгия 2-й степени.

Моя священная обязанность доложить об этом Вашему Императорскому Величеству. Просить не имею права.