О братьях наших меньших - Артем Викторович Голиков

– Кот, ну так нельзя говорить, – засмущался Пес. – Они не считают нас слугами, они любят нас. Говорят, что мы их друзья.

– А завтра они скажут вам, что вы их приемные дети, и вы тогда от счастья вообще продадитесь им с потрохами.

Кот замолчал и принялся выдирать зубами шерсть между подушечек на своей лапе. Он всегда делал так, когда нервничал.

– Посмотри на нас! – Кот не выдержал долгого молчания. – Мы помним и чтим свое прошлое. Мы не предаем память своих великих саблезубых предков, которые рвали двуногих на куски!

– Что ж вы их сейчас не рвете? – усмехнулся Пес.

Кот бросил на него свирепый взгляд и вырвал еще один клок лишних волос.

– Рвем. Когда надо. Но не до смерти. Мы, Пес, в отличие от вас, пошли другим путем. Мы не опустили перед ними голову, а наоборот. Мы не просим еду, мы ее требуем. Мы не умоляем развлечь нас, мы заставляем. Мы берем то, что нам нужно, и не спрашиваем разрешения. Понимаешь? Вы продались им, а мы их купили. Пойми, Пёс, двулапые понимают только силу! Наша сила в наших смелых сердцах. Она в нашей независимости, дерзости и хитрости! Не они, а мы хозяева здесь. И знаешь что?

– Что?

– А то, что они согласны на такую роль. – Кот снисходительно покосился на своего друга. – Только сила, Пес! Ни любви, ни дружбы, ни сочувствия. Только сила и хитрость. Они должны знать свое место, и они его знают. Вот так-то!

Кот замолчал, и на несколько минут снова воцарилась ночная тишина, нарушаемая только сверчками-полуночниками.

– А я все же думаю по-другому, – покачал головой Пес. – Мне кажется, что гораздо лучше дружить с ними, чем вот так хитрить, как это делаете вы. Это же так приятно – знать, что у тебя есть друзья. Заботиться о них, оберегать и видеть, что они отвечают тебе тем же. Да, ты прав, когда говоришь, что когда-то давно мы были врагами, но это время прошло. Настало время простить друг друга и примириться. Мы так и поступили. И знаешь, Кот, я не жалею об этом. Теперь мы тратим силы не на то, чтобы бороться друг с другом. Мы объединяем силы и становимся в два раза сильней.

Кот фыркнул и широко зевнул.

– Ну и дурак ты, Пес. В этом мире только твои личные хитрость и сила могут гарантировать тебе жизнь. А все эти сказки про дружбу и любовь – это выдумки двулапых для того, чтобы вешать лапшу на уши таким, как ты.

Пес немного помолчал.

– Может, ты в чем-то и прав, Кот. Но только вот мне кажется, что если бы люди относились друг к другу так, как отношусь к ним я, то в ту ночь небо не упало бы на нас, наш дом был бы цел, а хозяева – живы.

Пес поднялся, обернулся и тоскливым взглядом посмотрел на еще дымящуюся воронку, которая осталась на месте их разбомбленного дома.

– Если бы они относились друг к другу так, как к ним отношусь я, – возразил Кот, – то они бы первыми уронили небо на тех, кто уронил его на нас, и наш дом был бы цел, а люди – живы.

– А может быть, и так, – покачал головой Пес. – Ну что, пойдем? Быть может, у нас получится найти себе новых друзей.

Пес в последний раз оглянулся на останки дома и, опустив голову, зашагал в темноту.

– Пойдем, – Кот поднялся с земли и, потянувшись, последовал за ним, – только я буду искать себе новых слуг.

– Ой, да ищи кого хочешь! Тоже мне, император.

– Пес, мир так устроен! Ты или император, или слуга, понимаешь? Или ты роняешь небо, или лежишь под обломками.

– Вот я и говорю – что не так с этим миром, Кот?

Лунная стая

Ночь уже опускалась на землю, укутывая в свое темное одеяло высокие деревья, на ветках которых ночные птицы уже начали свой жутковатый разговор, совсем не обращая внимания на стаю волков, расположившихся на небольшой лесной поляне.

Маленький волчонок прыгал вокруг своей матери, то и дело покусывая ее то за лапу, то за хвост.

– Мам, я не хочу сегодня идти на этот холм и кричать что-то в эту желтую дырку! Это совсем неинтересно, к тому же у меня после этого плохо слышит правое ухо. Наш дядя Аркар всегда стоит рядом и воет громче всех. Видимо, он хочет, чтобы его услышали, а остальных – нет.

– Сынок, ты еще слишком мал, чтобы понимать весь смысл этого таинства, – спокойно ответила волчица и посмотрела на небо, – тебе достаточно знать то, что все наши предки так делали и завещали нам следовать их традициям.

– Вообще-то, я уже очень даже взрослый! – Волчонок выгнул спину и поднял голову, стараясь казаться больше. – Расскажи мне, зачем мы воем на нее?

– Ну что ж, слушай. – Мать-волчица села на задние лапы и серьезным взглядом посмотрела на сына. – Там, наверху, живет один очень злой зверь. Он не любит нас, волков. Когда-то очень давно он расковырял небо и сделал в нем дыру, чтобы смотреть на наш мир. Он очень большой и очень медленно двигается, поэтому, когда он заглядывает в нее, мы видим только его желтый глаз, который занимает всю круглую дыру.

– А зачем он сюда смотрит? Мы же такие маленькие по сравнению с ним, что он, скорее всего, и не видит нас.

– Видит. Он всех видит.

– Ну ладно, – волчонок наклонил голову набок, – а что в этом плохого? Лично мне он не мешает. Вот если бы он будил меня, когда я хочу спать, или обзывался, то он бы мне не нравился. Он же этого не делает?

Волчица резко взмахнула хвостом.

– Сынок, он поступает еще хуже. Он отбирает нашу еду.

– Мам, ну что ты такое говоришь? Он еще ни разу не отобрал у меня ни одного кусочка мяса и ни одной косточки!

– Ты не совсем понял. Когда его светящийся глаз занимает всю дыру, то наша добыча видит нас ночью издалека и нам гораздо сложнее ее поймать. В эти дни мы голодаем. Разве ты этого не заметил?

– Странно, – чуть нахмурился волчонок, – я думал, что мы голодаем от того, что все ночи напролет просиживаем на холме, вместо того чтобы охотиться.

– Не просиживаем, а прогоняем этого злого зверя, – укоризненно заметила мать, – мы воем и кричим