Война и мир. Том 1-2 - Лев Толстой

В 10-м часу вечера Вейротер с своими планамипереехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальникиколонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князяБагратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.

Вейротер, бывший полным распорядителемпредполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостьюрезкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшимроль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно,чувствовал себя во главе движения, которое стало уже неудержимо. Он был, какзапряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало,он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени ужеобсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два разадля личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского,для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкуюдиспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.

Он, видимо, так был занят, что забывал дажебыть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно,не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкангрязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянныйи гордый.

Кутузов занимал небольшой дворянский замококоло Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего,собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидалитолько князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8-м часу приехалординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришелдоложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовымпозволением присутствовать при совете, остался в комнате.

— Так как князь Багратион не будет, то мыможем начинать, — сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места иприближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностейБрюнна.

Кутузов в расстегнутом мундире, из которого,как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровскомкресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почтиспал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.

— Да, да, пожалуйста, а то поздно, —проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.

Ежели первое время члены совета думали, чтоКутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во времяпоследующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего делошло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции илик чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворениичеловеческой потребности — сна. Он действительно спал. Вейротер с движениемчеловека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени,взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громкимоднообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием,которое он тоже прочел:

«Диспозиция к атаке неприятельской позициипозади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».

Диспозиция была очень сложная и трудная. Воригинальной диспозиции значилось: