Я и моя судьба - Лян Сяошэн

Заперев ворота дома, Цзюань опустила голову и какое-то время стояла так, словно старалась почтить память усопшего.

На вокзале Ли Нань вдруг ей сказал:

– Сестра, не могу же я зайти в поезд, держа в руках урну с прахом, что мне отвечать, если появятся вопросы? Если ответить как есть, мало кого это обрадует.

Паренек рассуждал вполне разумно и был прав.

В итоге Цзюань купила пакет, засунула в него урну и понесла пакет сама.

– Почему твой мобильник несколько дней был отключен? Неужели непонятно, что я начну переживать? – едва увидав, отругал меня Сян.

Если бы он притворялся, то говорил бы на повышенных тонах; но когда он и правда был недоволен, то говорил нарочито спокойно и выглядел более чем серьезно.

Понимая, что неправа, я признала ошибку и принялась объяснять, что из-за стресса напрочь забыла позвонить.

– Лучше просто сказать, что неправа, любые объяснения – это лишь предлог, вряд ли ты пережила стресс сильнее, чем у Цзюань, – недовольно ответил Гао Сян.

Стоявшая рядом Цзюань принялась меня защищать:

– Она как чистый лист, мало чего пережила в этой жизни, поэтому для нее произошедшее стало ударом куда большим, чем для меня.

Я подала Сяну знак, и только тогда он заметил на рукаве Цзюань траурную повязку. Тогда он уже без лишних слов молча обнял Цзюань. Услыхав, что помещение для нового супермаркета уже готово, Цзюань захотела немедленно на него взглянуть.

Над супермаркетом уже появилась вывеска, Сян даже придумал название – «Супермаркет „Гармония“». Мне оно показалось слишком заурядным, а вот Цзюань понравилось. По словам Сяна, подбирать слишком вычурное название для магазина, ориентированного на простых покупателей, было неуместно. Более того, он решил не увязывать его с названием конкретной улицы, чтобы в будущем оно подошло и к другим филиалам.

– О каких филиалах ты говоришь?! Это только сказать легко, – забеспокоилась я.

– Даже не сомневаюсь, что Ли Цзюань на этом одном не остановится, – ответил Сян.

– Это точно, – откликнулась Цзюань.

Цзюань осталась очень довольна трудовыми подвигами Сяна, а потому спросила меня, может ли она его обнять.

– Конечно, – разрешила я.

Тогда она встала на цыпочки и церемонно обняла Сяна.

– Мои страдания того стоили, – засмеялся он.

Цзюань и ее младший брат обосновались в нашей прежней спальне. Вообще-то, зная о проблемах с ногами Ли Наня, которому было тяжело подниматься и спускаться по лестнице, я советовала им поселиться в фотостудии. Однако Цзюань была непоколебима, сетуя, что и так уже доставила всем слишком много хлопот. К тому же ей не хотелось, чтобы брат жил с мыслью о том, что он инвалид, более того, она восприняла лестницу не иначе как прекрасный тренажер для его ног.

В итоге дом, который когда-то принадлежал мне и Цзюань, теперь стал домом для Цзюань и ее брата. Урну с прахом отца они разместили там же.

– Цзюань, тебе не кажется, что это странно? – спросила я.

– Кажется, но я пока не успела придумать ничего лучшего, подумаю об этом чуть позже, – ответила она.

Как говорится, кто-то умирает, а кому-то приходится и дальше вертеться, словно белка в колесе.

В следующие несколько дней, взяв напрокат велосипед с тележкой, я с Ли Нанем курсировала между старым и новым магазинами, перевозя оставшиеся товары. Ли Нань, несмотря на хромоту, с велосипедом управлялся прекрасно. Что же касается Цзюань, то она приступила к закупкам.

У Сяна накопилась целая куча своих незавершенных дел, я требовала, чтобы он поскорее вернулся к нормальной работе в фотостудии и больше не отвлекался на наши дела.

Как-то вечером, уже ложась спать, я выложила Сяну все, что видела в родном доме Цзюань, и спросила, приходилось ли ему сталкиваться с чем-то подобным.

– Ты потрясена? – спросил он.

Я кивнула.

– Мне казалось, что такое можно встретить только в книжках или в театре, но никак не в реальной жизни.

– Бывают времена, когда литература отражает реальность, а бывает, реальность во множестве копирует сюжеты из книг и пьес, причем в таких деталях, что зачастую не отличишь. Думаю, в ближайшем будущем золотой век для писателей, драматургов и сценаристов закончится.

– Почему ты так считаешь? – спросила я.

– Если в реальной жизни нам будут встречаться правдивые примеры людей, событий и сюжетов, то перед ними поблекнет любая книжная или театральная фальшь. У реальности есть все основания посмеяться над писателями, не так ли? Если же говорить о настоящих мастерах слова, то их произведения можно пересчитать по пальцам…

Он принялся загибать пальцы и со всей педантичностью перечислять названия романов и фильмов: история про куртизанку Ду Десятую[92] во многом копирует реальность; то же самое с историей про красавицу Яньчжи[93]; а в таких романах и фильмах, как «Возвращение блудной жены», «Человек, который совратил Гедлиберг», «Идиот», «Братья Карамазовы», «Смерть продавца», «Отель», «Мертвые души», «Нана», «Мадам Бовари», все истории и вовсе словно один в один взяты из жизни…

Кто бы мог подумать, что этот уважаемый фотограф прочел куда больше развлекательного чтива, чем я. Он снова предстал предо мной в ином свете.

А еще он рассказал, что одно время дружил с человеком намного старше, тот работал в администрации госпредприятия и вышел на пенсию, еще когда был жив отец Гао Сяна, поэтому к Сяну относился как к племяннику. Как-то раз в прошлом году Сян по обыкновению пошел его навестить, чтобы поговорить о том о сем и порадовать старика. Когда же Сян вышел из квартиры и уже спустился вниз, тот вдруг сиганул с шестого этажа и разбился прямо на его глазах. Еще бы чуть-чуть, и свалился бы прямо на Сяна. Спрашивается, из-за чего он решился на такой шаг? А все из-за того, что ему позвонил руководитель с бывшей работы и сказал, что придет его навестить. На самом деле речь шла о формальном визите вежливости, но, в отличие от прежних визитов, сугубо из уважения к старику решил присоединиться и секретарь комиссии по проверке дисциплины. Разумеется, такое самоубийство вызвало всяческие подозрения, однако все их пресек руководитель вышестоящей инстанции – если человек все равно уже умер, не следует на пустом месте строить догадки и перемывать ему кости. Но вскоре жена высокого руководителя взяла и настучала в комиссию по проверке дисциплины на своего же мужа, сказав, что у того связи на стороне. В итоге на него завели дело и обличили за разложение. Решив, что он покрывал умершего, дело о самоубийстве снова разворошили и установили, что