Повести. Рассказы - Гавриил Николаевич Троепольский

Он отдал мне свое тяжелое весло, а легкое весло Ивана Васильевича взял себе.

Я продолжал долбить и долбить. За «шкуру» свою, конечно, не боялся — просто Захар Макарыч тоже выбился из сил и, как говорится, сорвался.

Наконец-то последний окраек льда сбит, и лодка ткнулась в берег. Самое главное в тот день сделано: мы на земле, и теперь все пойдет проще.

— Чего это вы так напустились на Тихона Ивановича? — спросил Иван Васильевич. — Суховилки-то есть у каждого да два весла. Еще можно ломать — теперь уж все равно выберемся.

— Ну… так… сгоряча, — не очень-то энергично оправдывался Захар Макарыч.

Здесь мы были, конечно, не равны. Захар Макарыч здесь важнее. И мы это понимали. Даже гораздо важнее.

Захватив с собой пищу и чайник с водой, мы ушли в землянку. Там кто-то из охотников оставил дрова, поэтому через десяток минут уже пылала печка с полуоткрытым челом, а мы разделись.

Блаженный отдых! Описать это не в моих силах. Никогда не забыть такого часа. Мы ни о чем не разговаривали — мы наслаждались. Тянуло в дрему. Иван Васильевич, откинувшись на спину и подложив ладони под затылок, проговорил лениво:

— Эх, поспать бы…

— Все! — возразил Захар Макарыч. — Обсохли, пузо твердое — поехали.

Обратно до нашей главной магистрали протолкнуться не так уж трудно: развязали два челнока, последний стал передним. Так мы и стали вновь на курс.

Очередь была Захара Макарыча. Он размеренно, редко и точно орудовал уже не веслом, а тыкал в лед увесистой дубиной, срубленной в лесу. Дело пошло успешнее. Я проталкивал теперь челн. Иван Васильевич тащился позади с двумя челноками.

Во время передышки Иван Васильевич, явно обладавший более тонким слухом, чем мы, насторожился:

— Слышите?.. Кто-то бьет лед…

Мы пока не слышали, но затаили дыхание. Наконец и до нас донеслись удары. Человек пробивался от русла к острову. Было непонятно: кому вздумалось лезть сюда в такое время? По приближению звуков мы заметили, что охотник продвигался гораздо быстрее нас.

— Там, ближе к руслу, лед тоньше, — заметил Захар Макарыч.

— Но кто это может быть? — спросил Иван Васильевич.

— Леший его знает, — ответил Захар Макарыч. — Съедемся — узнаем. — Вдруг он вскрикнул — О! Гляньте! Вот он, ползет!

По льду быстро бежал красный паучок, тот самый, какого можно встретить и на снегу среди зимы. Удивительное насекомое!

— Как называется? — спросил Захар Макарыч у доцента таким требовательным тоном, будто тот обязан знать все на свете.

— Не знаю, — лаконично ответил Иван Васильевич, ничуть не смущаясь. — Снежные паучки почти совсем не изучены.

— Вот задача, скажи на милость: бежит, и не знаешь, кто бежит. Вон еще, смотрите! Ух ты! Строчит, каналья, — и мороз нипочем. Все это занятно. — Захар Макарыч задумался. Потом добавил: — И почему только человек так мало живет? Все бы можно было узнать. А оно, видишь, как получается… Почему бы и мне, скажем, не быть профессором? А ведь мог бы!.. Нет, если бог, допустим, и делал человека., то без соображения.

Так и выдал себя Макарыч: он, видимо, всю долгую ночь думал об этом и решил: «Мог бы».

Уже в конце четвертого часа дня, почти в сумерках, выйдя на повороте из-за камышей, мы узрели к всеобщему удивлению… Петьку Плакуна! Он тараном лез в глубь затона. Обнаружив нас, остановился и стоял в лодке, поджидая. Протолкал он, пожалуй, третью часть нашего пути от острова до русла. Конечно, для нас это большое облегчение, но зачем все-таки он сюда-то направляется?

— Ты чего в ад за яблоками прешь, горшешный художник? — спросил у него Захар Макарыч.

Плакун не ответил, а спросил у нас:

— Алешку Русого не видали?

— Нет, — ответили ему в три голоса.

— А зачем он тебе? — спросил я, вспомнив, как Алеша отхлестал его уткой по лицу.

— Понимаешь, какое дело: думал, он вмерз в Голове.

— Ну и что же? — допытывался Захар Макарыч.

— Вот я… и поехал к нему. Думаю, пропадет… Мне-то от русла пролезть — ничего: назад-то по пробитому… А ему, думаю, одному-то… Где же он есть?

— Когда он поехал? — спросил я с беспокойством.

— Вечером слыхал его мотор.

— Тогда он на русле, — уверенно сказал Захар Макарыч. — Выше затона обязательно.

Как бы в подтверждение его слов раздался далекий дублет.

— Он! — воскликнул Петька. — Как подморозило, он и сообразил: утка пойдет на русло. Он!

До Тихой Ольхи, по следу Петьки, мы добрались еще завидно.

— Слава богу! Бог, он не дурак: знает, кому помогать.

После такого заключения Захар Макарыч приложил ствол к губам и продудел условный сигнал. Через несколько минут мы услышали ответный гудок.

— Он и есть, — радостно сказал Захар Макарыч, глядя на нас. — Переку-ур! Ледовый поход закрыт. Объявляю благодарность всему составу… кислой команды.

Я бросил взгляд на Ивана Васильевича: он был «кислым» в полном смысле, даже почернел от усталости, пота и двухдневной непогоди. Таков, видимо, был и я (Захар Макарыч слов на ветер не бросает).

Не более как через двадцать минут мы услышали мотор, а вскоре подкатил, рассекая воду, и сам Алеша Русый, размахивая шапкой в знак приветствия.

— Здорово, несчастные! — крикнул он.

— Здорово, хитрец! — ответил я. — Обманул погоду?

— Ага. Вижу, вечером на мороз тянет — значит, дичь в камыши не пойдет.

— А какие дела? — спросил Иван Васильевич, хитровато улыбаясь.

— Девять штук… Постой, постой! Да ведь это Ванятка! Сукин ты сын! Как ты сюда?! Вот не ждал! — Он подъехал к Ивану Васильевичу борт к борту и протянул руку — Дай пожму. Помнишь, как к девчатам топали вместе?

— Угу! Помню.

Встретились друзья юности — тракторист и доцент сельскохозяйственного института. Только ханжа заскулит оттого, как Алеша выхватил поллитровку из корзины и воскликнул:

— За встречу, Ваня!

И всем поднес по сто граммов точно. Впрочем, он-то уж знал, как полезно нам, измученным и обессилевшим, чуть взбодрить себя.

— За встречу, Алеша! — сказал Иван Васильевич, опрокинув охотничий стаканчик-раскладушку. — В воскресенье жду в гости.

Поднося порцию Петьке, Алеша спросил:

— А ты как сюда? Ты ж в эти места не ездишь — всегда один, бывало.

— Я-то?

— Ты-то.

— А чего мне?.. Спасибочки. Будем! — Он опорожнил стопку и блаженно улыбался.

Я увидел Петьку не совсем похожим на того, какого знал несколько лет подряд.

— Знаешь, Ванятка, как я его отучал от браконьерства? — спросил Алеша, ткнув пальцем в Петьку.

— Как? — заинтересовался доцент.

— Знаем, да не скажем, — уклонился-таки от ответа Алеша и подмигнул мне и Захару Макарычу. Однако добавил: — Мудрость