Создатель эха - Ричард Пауэрс

уехала. Обычно при разговоре она не поднимала глаз, но в конце оставила смелую записку: «В Японии принято устраивать день траура по всем подопытным животным, принесенным в жертву…» Каждая из этих мысленных любовных интрижек была исключением: в общей сложности их было около полдюжины. Похоже, его любимая стратегия – избегание. Каждый раз он признавался Сильви – но уже постфактум, и всегда преуменьшал масштабы происшествия. Так что в личное дело ничего не попало.

Со следующим слайдом Веберу открылась правда: он вожделел Барбару Гиллеспи. Но почему? Что-то в ее истории не сходится. В какой-то момент ее жизнь пошла под откос – как и у него. Она успела обосноваться в пустоте, в которую он только начал проваливаться. Скрывала что-то важное, значимое. Она знала то, что ему нужно. Могла помочь вспомнить.

Но существовало более простое объяснение. Какой бы диагноз вынесли студенты? Банальный кризис среднего возраста? Чистая биология, классический самообман или что-то посерьезнее? Некое повреждение, заметное на снимке, – опухоль, безжалостно давящая на лобные доли, незаметно меняющая личность…

Вебер прочистил горло; звук эхом отозвался из динамиков.

– Дэвид не понимал, насколько изменился, и не только потому, что изменения произошли постепенно. На лекции об анозогнозии две недели назад я уже упоминал, что задача сознания – создать видимость интегрированных модулей мозга. Убедиться, что мы всегда себя узнаем. Дэвид отказался от лечения. Он считал, что нашел путь к чему-то истинному, к тому, от чего отказались все остальные.

Юная Сильви подняла голову и впилась в Вебера взглядом. А его переполняло отвращение к самому себе. Простить мужчину с целым списком жалких недоинтрижек он мог. А вот человека, который перекрыл этот список незапятнанным представлением о самом себе? Такой человек заслуживал медленного, мучительного публичного разоблачения. Вебер ссутулился и оперся на трибуну, словно тело одолел приступ гипоксии и он старался справиться с недомоганием с помощью тщательного структурного анализа, более функциональной анатомии, но потерялся в долях и поражениях мозга. Тихий сигнал часов возвестил, что пора закругляться.

– Итак, мы рассмотрели примеры двух разных поражений, двух разных мужчин, один из которых не мог стать самим собой, а другой погрузился в себя с головой. Первому были недоступны новые воспоминания, а второй создавал их чересчур легко. Мы считаем, что имеем доступ к собственным состояниям. Нейробиология доказывает обратное. Мы считаем себя цельной, суверенной нацией. Нейробиология возражает: «я» есть слепой глава государства, забаррикадировавшийся в президентском люксе и прислушивающийся только к лично отобранным советникам, в то время как в стране бушует экстренная мобилизация…

Вебер оглядел вялую аудиторию. Дело плохо. Блойтов яростно пыхтел. Женщина в облегающей водолазке блуждала взглядом по залу. Мисс Нурфраддл словно готовилась звонить по «Блэкберри» генеральному прокурору, чтобы Вебера арестовали за нарушение Патриотического акта. Посмотреть на юную Сильвию у него не хватило смелости. Он видел свое отражение в чужих лицах: экспонат с нейробиологического шоу уродов, история болезни.

Как им объяснить? Энергия попала на древнюю клетку; клетка это зафиксировала. Воздействие запустило химический процесс, который надрезал клетку и изменил ее структуру, собрал поступающие на нее сигналы в одну группу. Эоны спустя две клетки сцепились, отсигналили друг другу, возвели в квадрат количество состояний, которые можно занести в память. Связь между ними изменилась. С каждым разом клетки срабатывали все быстрее, и меняющиеся соединения запоминали следы внешнего воздействия. Дюжина таких ячеек, собранных вместе в простую оболочку, – и вот вам бесконечно меняющаяся машина, полупознание. Материя, картирующая другие материи, пластинка с записями света и звука, мест и передвижений, изменений и сопротивлений. Прошли миллиарды лет, сформировались сотни миллиардов нейронов, и объединенные клетки сформировали грамматику – понятие о существительных, глаголах и предлогах. Эти синапсы – нейронная запись, зацикленная на себе, – обманывали мозг, проигрывали себя так, как проигрывали через себя мир; выросли в надежды и мечты; воспоминания усложнились, уже не были простым опытом, выточенным повторением; разрослись до новых разумов – выдуманных мест, столь же детализированных, сколь и реальных. Мест, что уже сами стали материей, выточенными электрическими импульсами микромирами внутри миров, где для каждой формы извне есть свой аналог, а также бесконечное количество оставшихся форм, – и все измерения проистекают из того, в чем пребывает вселенная. Там нет ни «горячо», ни «холодно», нет твердого или мягкого, левого или правого, высокого или низкого, – только склад изображений. Только подобие, выдолбленное химией, подтачивающее место своего хранения. Семафоры в ночи, не успевающие предупредить даже об утесе, с которого сигналят. Как он однажды написал: «Ничем не поддерживаемый, исключительный, почти всемогущий и бесконечно хрупкий…»

Этого студентам никак не донести. Максимум – рассказать о бесчисленных вариантах потери сигналов. Показать возможные надломы на каждом стыке: пространство без измерения, следствие до причины, слова вне смысла. Продемонстрировать, как любой человек может раствориться в пространственном забвении, поменять местами вверх с низом и «до» с «после». Зрение без осознания, воспоминание без причины; чаепитие непрерывных, единых личностей, соревнующихся за контроль над растерянным телом. Личностей последовательных и цельных – такими себя как раз и считают эти умные и скептически настроенные студенты.

– И напоследок предлагаю рассмотреть еще один случай. У нас как раз осталось пара минут. На слайде – латеральное сечение мозга. Как видите, перед нами – повреждение фронтальной части поясной извилины. Напоминаю, что эта область принимает информацию от многих высших сенсорных центров и подключается к областям, контролирующим двигательные функции более высокого уровня. Крик описал женщину с данным повреждением. Она потеряла способность не только совершать произвольные движения, но и формировать намерения. Акинетический мутизм: утрата желания говорить, думать, действовать или выбирать. Как это часто случается с людьми, Крик радостно и преждевременно провозгласил, что точное положение воли в мозге обнаружено.

Прозвенел звонок – спасение и проклятье в одном флаконе. Студенты начали эвакуацию, как раз в тот момент, когда он перешел к заключению.

– На этом и закончим наше вводное занятие по чрезвычайно сложной теме ментальной интеграции. Мы мало что знаем об областях мозга. И еще меньше о том, каким образом они составляют одно целое. На последнем занятии мы рассмотрим наиболее подходящих кандидатов для создания интегральной модели сознания. Если у вас нет статьи о проблеме связывания, обратитесь к старостам перед уходом.

Студенты поднимались с мест, двигая столы и хлопая книгами. Что ему сказать на следующей неделе о науке, от которой он все больше отдалялся? Даже если нейробиология представит всеобъемлющую теорию «я», еще не скоро люди смогут понять, каково это – быть в чужой шкуре. Наука на все смотрит извне, и потому никогда не сможет постичь спрятанное глубоко внутри, в непроницаемом нутре.

Собираясь в мятежные кучки, молодые люди покидали аудиторию. Вебером