Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс

Ознакомительный фрагментпапы – а у них там вообще сложная семейная ситуация, у папы Алениного была какая-то адова прорва жен, и мама ее живет сейчас с третьим, кажется, мужем, но, вообще-то, Алена всегда с отцом жила – он у нее мировой мужик, вот тоже увидишь, сейчас-то он, к сожалению, в отъезде, ну да ничего, еще проявится. Так вот, у Алениного папы дача есть – огромный такой домина, а комнат там столько, что… Ну, я даже не знаю сколько. И вот когда Алена в первый раз забеременела, она уехала на эту дачу и родила там Никиту, а мы с Денисом ездили к ней туда через день, таскали продукты, нянчились с Китом и всячески ей помогали, поддерживали, стало быть. А потом как-то вдруг вышло, что все наоборот, что вроде, скорее, это она нас поддерживает. – Валерьян вдруг остановился. – Ты слушаешь меня?

Марина молча кивнула.

– Ну так вот. И в конце концов как-то так оказалось, что именно там у нас теперь наш настоящий дом. Во всяком случае мой. Да и Дениса, по-моему, тоже. Хотя у него, в отличие от нас с Аленой, и папа с мамой нормальные, и вообще всякое такое. А потом еще Алена родила Соньку, ну это, знаешь, настоящее чудо, а не ребенок. Вот увидишь! Ей сейчас два с половиной года, и она… Ох, этого не опишешь, нет, я, конечно, Кита тоже очень люблю, но Сонька – это другое. Не знаю даже почему. Может быть потому, что девочка. А может потому, что она родилась, когда у нас с Аленой все уже по-другому было.

– А откуда у Алениного папы такая огромная дача? – полюбопытствовала Марина. – Он что, новый русский, что ли?

– Нет, этот дом у него давно, еще с до перестройки. Он писатель, ну в смысле, настоящий, в Союзе писателей был. Романы писал. Сысоев его фамилия, не читала?

– Нет, кажется. – Марина добросовестно попыталась припомнить.

– Ну как же, у него такие романы известные были! «Воля», потом эта, «Семья Русановых», и детская даже одна была книжка, «Маришкина заимка».

«Маришкину заимку» Марина в детстве читала, хотя сейчас уже ничего не смогла бы оттуда припомнить, кроме разве что того факта, что главная героиня была ее тезкой.

– Ну вот. Самая знаменитая у него «Воля». Роман, понимаешь, эпопея в пяти томах. – Валерьян, не удержавшись, хмыкнул. – За нее ему Ленинскую премию дали. На эти деньги Аленин папа сразу себе дом и отгрохал. Ух и дом! – опять оживился Валерьян. – Да что я тебе говорить буду, сама скоро увидишь.

– Туалет, небось, на улице? – язвительно поинтересовалась Марина.

– Вот и фиг попала! И туалет в доме, и даже ванная есть! – торжествующе сказал Валерьян.

– Это надо же, какое чудо! – протянула Марина все в том же тоне.

– Можно подумать, у тебя есть из чего выбирать! – вспылил наконец Валерьян, и оба они замолчали.

Помолчав, Марина спросила:

– Значит, мы сейчас едем к Алене?

– Да не к Алене мы едем, а ко мне, понимаешь, ко мне! – Валерьян окончательно рассердился. – Алена там теперь не одна живет!

– Понимаю, еще там, наверное, живет Денис.

– Да ничего ты не понимаешь! Там сейчас целая куча людей живет. Женька, например. Но тут так просто не расскажешь. Вот ты с ней познакомишься, и тогда уж она сама тебе про себя объяснит – кто она и откуда. Еще Илья у нас есть, он там, правда, не постоянно, ну как и я, впрочем. Вообще, знаешь, мужчины там – существа приходящие, хотя кто-нибудь всегда есть, девчонок мы одних на ночь не оставляем, не город все ж таки. А так… – Глаза Валерьяна подернулись мечтательной дымкой. – Крольчатник там у нас. Место для женщин с детьми. У Алены вот Кит с Сонькой, у Женьки – Димыч, да у всех кто-нибудь есть. Ну или будет. И знаешь, Марина, – сказал Валерьян неожиданно охрипшим от волнения голосом, каким он ни разу еще не говорил с нею. «Сейчас, – подумала Марина, холодея, вот сейчас он наконец-то скажет, что любит меня, и тогда… А то о чем еще можно говорить таким голосом и с такими глазами?»

Но Валерьян сказал совсем не это.

– Марина, – повторил он, теперь уже еле слышно, – ты себе просто не представляешь, ты не можешь себе представить, как мне важно, что теперь в нашем Крольчатнике будет наконец-то и мой, собственный мой крольчонок!

О! Это ведь было совсем не то, что она ожидала услышать. И все-таки это было такое то, какого Марина и вообразить себе никогда бы не смогла. Она вспыхнула, наскоро облизнула губы и, чтобы не дать себе – что? закричать? заплакать? – быстро, тоже чуть охрипшим голосом заговорила:

– Ну а кто еще там у вас есть? Ты же сказал – много народу?

Валерьян посмотрел на нее тоже чуть повлажневшими глазами, дернул кадыком, точно сглатывая комок в горле, однако все-таки собрался и продолжал:

– Ну еще у нас есть сестренка Олюшка. Она старше нас всех, ей двадцать пять лет, и у нее уже пятеро детей. Александр Александрович – это Алениного папу так зовут – говорит, что она за всеми нами присматривает и что он ей больше всех нас доверяет. Вообще-то Сан Саныч мужик не промах, но тут-то он, похоже, именно вот дал маху. Из всех нас, по-моему, Ольга самая сумасшедшая. Зато видела бы ты, как она детей рожает! Вот бы тебе у нее поучиться – я б тогда и за тебя, и за крольчонка своего во как был бы спокоен!

– А ты что, видел, как она рожает? – затаив дыхание, переспросила Марина.

– Еще бы! Роды в Крольчатнике – это, скажу я тебе, событие, кто ж такое пропустит.

– И я тоже… должна буду рожать при всех?! И на меня тоже будут все смотреть? – От ужаса глаза у Марины расширились, и Валерьян, посмотрев на нее, рассмеялся.

– Не бойся, мышь, если ты сама не захочешь, к тебе никто-никто не подойдет и никто-никто тебя не увидит. В конце концов, желание женщины – закон, особенно когда женщина рожает. Но, мышь, – он нежно привлек ее к себе и зашептал буквально в самое ухо: – Мне-то ты дашь посмотреть? Я ведь как-никак имею к этому отношение, ne c’est pas?

Марина покраснела так, как если бы он сделал ей какое-то откровенно дикое и непристойное предложение, например, взять в рот на глазах всего народа, прямо здесь, в этой электричке. На секунду Марине почудилось, что сейчас, слыша его слова, она переживает самый сладостный,