Романолуние - Анна Кимова

Самое же страшное, когда люди так сильно похожи, что представляют из себя почти одно и тоже, за одним только исключением: их представления о жизни притом разнятся настолько, что двое эти двигаются перпендикулярно. Ничего нет ужаснее, чем сойтись с почти полным подобием себя в точке пространства, но только один раз. Чтобы после этого начать пожизненное друг от друга отдаление по такой траектории, которая гарантирует, что сойтись второй раз им точно не суждено. В этот вечер Даша вышла из этой точки.

Утро лишь дало подтверждение тому, что она права. Роман тоже стартовал от той же отсечки. Степень их отчужденности друг от друга просто зашкаливала. Они оба всё поняли.

Так началась их вторая совместная командировка. Снова молчаливая, как и первая. Только в этот раз молчание было уже совсем другого рода.

21. День двадцать пятый. Среда, двадцать девятое декабря

После обрывочного сна в номере голова Даши совсем отказывалась соображать. Какой-то всё же это странный инцидент… С водителем… И так совпало, что Роман не брал трубку. Но она решила, что излишне подозрительна. Слишком многое навалилось. Постоянно приходилось думать. И Даша решила расслабиться. Всё равно она ничего не может сделать. Раз Роман не отвечает, значит, не хочет ее слышать. Она это еще с утра на стойке регистрации в очередной раз уловила. Он вполне отчётливо дал ей это понять. И тут ее осенила мысль: так ведь всё сходится! Он не только не хочет ее слышать, но и видеть тоже не хочет. Господи, какая же она дура! Как же сразу не догадалась, это ведь так очевидно! Он намеренно заказал ей другую машину, чтобы не ехать с ней вместе! Роман Чернышев выбросил ее из своей жизни. Теперь он больше не будет хотеть ее даже физически. Мысль, промелькнувшая накануне этого озарения, о том, что надо позвонить секретарю Анатолия Маслаченко, или ему самому, чтобы узнать, действительно ли для нее подали отдельную машину, тут же улетучилась. Даша приняла решение, что больше никому звонить не будет. Разные машины – что ж, ей это тоже подходит. Она ведь еще вчера во всем разобралась.

Но всё же ехала, погруженная в размышления. Так уж была устроена ее голова. Постоянно… думала. Непонятно только, зачем. Но она не спрашивала. Жила своей жизнью.

Очнулась Даша только на подъезде к усадьбе. И сразу всё поняла. Мгновенно, даже и объяснить бы себе не смогла, почему это произошло так быстро. И она разозлилась.

Но это был не моментальный приступ ярости, как те, несколько дней назад. Нет, это состояние – гораздо хуже и опасней. Контролируемая агрессия. Такое с Дашей случалось всего один раз, и закончилось тогда очень плохо. Спасибо, папа отмазал. Она тогда прогулялась по крышам нескольких машин во дворе. К сожалению, без свидетелей не обошлось, ее загребли. Отец надавил на жалость, что у ребенка крыша поехала оттого, что вместо чемпионского титула теперь таблетки горстями глотает. Только вот он забыл упомянуть, что к тому моменту прошло очень много времени, и ребенок, вполне уже оформившийся во взрослого, всё давно пережил. А с прогулкой по крышам и капотам – это он так Подколзина переживал. Скотину распоследнюю переваривал. И переварил ведь, помогло. Правда, досталось, как всегда, невиновным, а не самой скотине. Просто жизнь так несправедливо устроена. Не одной же Даше собирать урожаи несправедливости? Пусть и другие тоже немного поучаствуют.

Особенностью этого состояния было то, что в отличие от припадка ярости, когда мозг не успевает сообразить, что с ним что-то не так, и не может адекватно обрабатывать сигналы, поступающие извне, при контролируемой фазе агрессии Даша отчетливо понимает, что происходит. Она знает, что за ее действиями последуют ответные действия и вполне способна оценить обстановку адекватно. Но в такие моменты ей это безразлично.

Да, привратник может ее скрутить, оглушить или просто больно ударить. Пофиг. Тогда и она не станет церемониться.

Да, ее могут оттащить на задний двор и отыметь как придется. Но если она останется в живых, им потом тоже мало не покажется.

Да, ее могут просто убить. Да пофиг! Она и так не особый жилец, а умирать – так хоть попробовав прихватить кое-кого с собой.

Да, она сама может кого-то убить. И тогда за это последует ответственность. Опять же – боль, издевательства. Пофиг. Не будет в ее жизни больше таких боли и издевательств, которые смогли бы перекрыть всё то, что она уже когда-то пережила. Нет, это невозможно превзойти. Даже если ей гвозди будут под ногти забивать, всё равно больнее уже не будет. И самая жестокая физическая боль никогда не сможет превзойти моральную. Даша знала это как никто. Пережила обе и осталась-таки в живых. Теперь ее уже ничем не проймешь.

Да, она может загреметь за свои действия в тюрьму. Что ж, так даже будет лучше. Еще одна школа жизни. Квест. Сумеет пройти? Да без разницы. ПРОСТО ПОФИГ!

К тому моменту, когда открылась дверь, и она увидела Романа, приступ окончательно прошел. На его место, как и в прошлый раз, пришло опустошение. Одна форма пофигизма – воинствующая, перешла в другую. Исконно пофигистическую. Курящую бамбук. Но всё же недовольная рожа Романа Чернышева немного кольнула даже курителя. Еле уловимым разрядом нарождающегося раздражения. Отличная же у него реакция на всё происходящее! Ее тут чуть на лоскуты не порвали, а он, видите ли, недоволен! Нет, плюнуть в рожу не захотелось. Для этого мозг и все члены были слишком обессилены. Но Даша его реакцию заметила.

В машине сидели молча, пока Роман не придумал гениальное: Останови-выйди!

Вот в то́т момент, на ули́це, когда отошли от маши́ны, Даша уже чуть не плю́нула в него. Она не помнила, когда кто-нибудь в последний раз так ее раздражал. Ах, да! Он-то как раз это и был! В день их знакомства, при первом разговоре. Но сейчас процесс усугубился всем тем нервным напряжением, апогеем которого явилась высшая точка, произошедшая буквально этим утром. Даша слушала его и не слышала. Нет, все слова до нее долетали, в головном мозге оседали, но ей так хотелось врезать Роману, что в смы́сле сказанного им она не разбира́лась. Просто хотела, чтобы он ее отпустил, пока нафиг не сорвалась и не зафиндели́ла.

Отпустил. Развернулась. Дошла до машины и села. В