Любимых убивают все - Сабрина Хэгг

– Почему Аксель так странно на тебя пялится? – обеспокоенно поинтересовался Луи, прервав гневную тираду.

Йенни с показным безразличием пожала плечами, не отрывая глаз от учебника. Со дня визита в дом Акселя прошло три дня, но Луи о случившемся до сих пор ничего не знал. Йенни понимала, что не имеет права посвящать кого-либо, даже лучшего друга, который хранил все ее секреты еще с начальной школы, в семейные дела одноклассника.

К тому же за это время Аксель с Йенни и пары слов друг другу не сказали. Несмотря на то, как небезразлично ей было происходящее с Акселем, как сильно ей хотелось поддержать его, она слабо представляла, как они снова начнут общаться, – Аксель игнорировал даже ее безобидные сообщения.

– С чего ты взял, что он вообще на меня смотрит? И уж тем более пялится? Может, он просто задумался о чем-то, – предположила Йенни и улыбнулась, наконец отложив учебник в сторону. – А почему тебя это беспокоит?

– Ничего меня не беспокоит. Просто взгляд у него уж очень странный.

– Да расслабься ты, – усмехнулась Йенни и потянулась, широко разведя руки в стороны. – И ешь скорее, иначе опоздаем.

Луи хмыкнул и надкусил сэндвич. Йенни же с чрезвычайной осторожностью обернулась, но избежать столкновения со взглядом Акселя у нее не получилось. Он глядел на Йенни нерешительно, с опустошающим сожалением. Аксель как будто бы не мог решить для себя, имеет ли он вообще право смотреть на нее теперь, после всего, что ей сказал.

Йенни улыбнулась застенчиво. Потом отвела глаза в сторону и быстро отвернулась. Она не понимала, что именно испытывала в ту секунду, но сердце ее забилось сильно, болезненно. Йенни плотно сомкнула губы, даже придала лицу почти безмятежное выражение. Но руки ее были неспокойны – тонкие белые пальцы поочередно крутили браслетики на запястьях то по часовой стрелке, то против…

* * *

Из библиотеки Йенни вернулась около восьми часов вечера. Придя домой, она разогрела рис с куском запеченной куриной грудки, после чего поднялась в свою комнату с дымящейся тарелкой в одной руке и апельсиновым соком – в другой. Йенни устало плюхнулась на нежно-лавандовую постель, устланную множеством подушек всех форм и размеров, стала ужинать, попутно проверяя социальные сети. Вилка едва не выпала у нее из руки, когда «Фейсбук» оповестил о входящем сообщении от Акселя.

Axel Ekland: Йенни, привет… Я хотел извиниться за то, что произошло. Я не должен был вымещать злость на тебе и повышать голос… Я вел себя как конченый мудак (хотя слово «как» здесь явно лишнее). Мне на самом деле жутко стыдно за все, что я наговорил. Ты не поверишь, наверное, но я уже третью ночь не могу заснуть. Мне стыдно перед тобой. Прости меня, пожалуйста. Мне очень жаль.

Йенни несколько раз перечитала сообщение, прежде чем напечатать ответ. Губы ее были сжаты в тонкую бледно-розовую нитку, и брови печально, сочувствующе сошлись вместе.

Jenny Andersson: Ну… Я даже не знаю… Почему идея извиниться посетила тебя аж через три дня? Да ладно, я шучу: Р Конечно, я прощаю тебя! Если честно, я даже не обижалась.

У тебя, надеюсь, все хорошо? Я писала тебе позавчера, но ты так и не ответил…

Axel Ekland: Правда? Ты не злишься? Вот прям ни капельки? И даже ни разу не возникло желания хорошенько мне врезать? Если да, то я нереально счастлив:)

Да, у меня все в порядке. Я не видел твое сообщение. Но теперь все просто супер.

Не хочешь пойти погулять минут через двадцать? Или у вас fredagsmys[18]?

Jenny Andersson: Нет, мне просто нужно делать уроки. Извини:(

Axel Ekland: Завтра суббота. До дедлайна по социологии еще неделя. Кто вообще делает уроки по пятницам?

Jenny Andersson: Лааадно, признаюсь. Я весь день почти проторчала в библиотеке и жутко устала. Ночные прогулки не входили в мои планы, знаешь ли. Я собиралась весь вечер тупо проваляться дома в обнимку с ноутбуком.

Axel Ekland: Если ты не согласишься, то я приду к тебе домой и найду способ, как выгнать тебя на улицу. Жди меня через двадцать минут.

Jenny Andersson: Ты это сейчас серьезно?

Jenny Andersson: АКСЕЛЬ, НЕ ИГНОРЬ!!!

Axel Ekland: Более чем. Уже выхожу из дому. Встретимся у тебя:)

Jenny Andersson: Ну и пожалуйста. Ты просто простоишь под окнами до тех пор, пока тебе не надоест.

Axel Ekland: Посмотрим;)

Jenny Andersson: Посмотрим;)

Усмехнувшись, Йенни отложила телефон в сторону. Она забралась в кровать с ногами, включила на ноутбуке «Ложное движение» Вендерса и продолжила ужинать. Просмотр фильма прервали крики с первого этажа, раздавшиеся до того, как с экрана исчезли вступительные титры. Исабель, мать Йенни, ругалась на Марка, своего мужа. Потом ее крик, высокий и надрывный, заглушил его басистый рев. Стены дрогнули, когда что-то тяжелое ударилось о пол.

Йенни закрыла крышку ноутбука, отложила в сторону тарелку и прислушалась к голосам родителей.

Исабель и Марк перебивали друг друга, и крики их смешались во что-то неразборчивое, тревожное, оглушительное. Они напомнили незамолкающую пушечную канонаду. Йенни с испугом смотрела на дверь, чувствовала, как ненависть родителей просачивается в комнату через крошечную щель под ней. Она заволакивала стол, полки, лепестки гортензий и даже раскрытые ладони Йенни.

Она давно привыкла к этим ссорам. Знала, по какому сценарию будут развиваться события; знала, в чем будут упрекать друг друга мама с папой. Но каждый раз ее на долю секунды охватывало тупое оцепенение, и в голове звучали мысли шестилетней Йенни, которая неожиданно осознала, что родители ссорятся из-за нее. Что она – единственная виновница их несчастья.

Вдруг телефон завибрировал – пришло новое сообщение. Йенни несколько секунд смотрела на смартфон, хмурясь и сдирая кожицу с нижней губы, прежде чем протянула к нему ладонь. На экране высветилась эсэмэска от Акселя.

Axel Ekland: Ну как, ты не передумала?

Йенни покосилась на дверь, затем перечитала сообщение. Снизу донесся резкий, жесткий звук пощечины.

Jenny Andersson: Знаешь, я все же передумала. Давай встретимся у церкви? Я буду там минут через десять.

Axel Ekland: Отлично тогда. Я тоже минут через десять буду на месте.

Йенни поднялась с постели и, выключив в комнате свет, вышла к лестнице. Она старалась ступать беззвучно, с осторожностью касаясь пола одними носками. Ведь когда родители ссорились, дом превращался в минное поле. Но Йенни до сих пор не