Маруся отравилась. Секс и смерть в 1920-е - Дмитрий Быков

Образуется оркестр губной, начинается шимми. Все танцуют и припевают. За окном Гринько, Яков и техник.

Гринько. Смотри, что делается-то! Батюшки. Пузом на пузо. А этого толстого зубами за ухо взяла. Наши так не умеют. Нет, не умеют.

Саксаульский (к Китти). Вам хорошо?

Китти. Очень.

Саксаульский. Правда, приятное общество? Богема высшего полета.

Китти. Я теперь тоже богема?

Саксаульский. Да.

Яков. Люльку скинешь. Тише. Смотри, у того затылок красный, ветчина через воротник свешивается. Ых, как бы я по этому затылку. Буржуй.

Саксаульский. Вон та, в черном — Ярцева.

Китти. Ах, вот как?

Саксаульский. А этот, худой, — Свистельский.

Китти. Неужели?

Саксаульский. А те трое — Смурский, Снарский и Лерский.

Китти. Какие замечательные!

Гринько. Какой буржуй? Бухгалтер, а вон другой. Смотри, чулки-та, а ноги у баб блестят-то. Как она в него вмялась! Все равно, будто четвероногий человек о двух задницах по комнате мается. Прямо цирк.

Яков. Запрещено у нас в Советской этот фокс танцевать или нет? Давай кирпич. Я им сейчас звиздану…

Гринько. Брось.

Яков. Чего брось, отодвинься.

Гринько. Оставь кирпич. Не хулигань.

Яков. Буржуев, нэпачей покрываешь? Сволочь ты.

Гринько. Не лайся. От них вреда нет. Одна аренда. Бросай кирпич. (Хватает Якова за руку с кирпичом.)

Яков. Не яри. Я тебя.

Гринько (заламывает руку Якова; через плечо ему). Товарищ десятник.

Десятник. Чего?

Гринько. В бывшем клубе ломать можно?

Десятник. С утра будем.

Гринько. А ежели есть свободные руки, начать можно?

Десятник. Ладно.

Гринько. Хочешь потолок ломать?

Яков. Хочу нэпачей бить.

Гринько. Нэпачей бить нельзя. Штукатурку ломать можно. Пойдешь потолок ломать?

Яков. Буржуев штукатуркой бить?

Гринько. Забубнил. Никого не бить, делать очередной сектор строительной работы в помещении двадцать три «а», понял?

Яков. Ну ты, брат, и хитрюга.

В разгар шимми на люльке влетают в клуб под потолок. Сыплется штукатурка.

Гринько. Извиняемся, граждане. Спешная работа. Видите, в три смены работа. Надо скорее дом перестроить. Простите за беспокойство.

В толпе крики:

— Возмутительно!

— Оскорбительно!

— Унизительно!

Яков (долбит потолок). Эх, брат. Лихо дерево. Штукатурка. Лихо дерево.

Гринько. Бей. Поддай. Подбей-бей-бей. Дай-наддай. Наддад-даддай.

Выбегают пары. Комната пустеет.

Яков (высвечивая углы лампой). Крыс больно много. Толь от сырости, толь от сытости.

Гринько. А брось ты кирпич — считай: платье порвал — десять, манишку испачкал — семь целковых, за оскорбление — пятерку штрафу. Сколько убытку рабочему государству.

Яков. Десять, да семь, да пять — двадцать два.

Гринько. То-то.

Оба. Дай наддай наддаддаддай.