Война и мир. Том 3-4 - Лев Толстой

Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и осталсядома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда онпокончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда-нибудь, но было еще рано,чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате,обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.

Княжна Марья произвела на него приятное впечатление подСмоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, чтоименно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделалито, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время егопосещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай былпоражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил вней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том,что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча скняжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце,чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Этобледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозныедвижения и главное — эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертахее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не могвидеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), онпрезрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именнов этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовногомира, он чувствовал неотразимую привлекательность.

«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! — говорил онсам с собою. — Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольноему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другойтех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высокоценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен.Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он немог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялисьему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было простои ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было вСоне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потомучто он не понимал ее, а только любил.

Мечтания о Соне имели в себе что-то веселое, игрушечное. Нодумать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.

«Как она молилась! — вспомнил он. — Видно было, что вся душаее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, чтомолитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? — вспомнилон. — Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, — вспомнилон слова губернаторши, — кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсьна ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и нелюблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного,безвыходного положения! — начал он вдруг молиться. — Да, молитва сдвинет гору,но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобыснег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегусахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», — сказал он, ставя в угол трубкуи, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжнеМарье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были наглазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими-то бумагами.

— Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! — сказалНиколай, быстро переменяя положение.

— От губернатора, — заспанным голосом сказал Лаврушка, —кульер приехал, письмо вам.

— Ну, хорошо, спасибо, ступай!

Николай взял два письма. Одно было от матери, другое отСони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел онпрочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно ирадостно раскрылись.

— Нет, это не может быть! — проговорил он вслух. Не в силахсидеть на месте, он с письмом в руках, читая его, стал ходить по комнате. Онпробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведяруками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимисяглазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит егомолитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это былочто-то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будтоименно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходилоне от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.

Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободуРостова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем невызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства,потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желанияграфини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание ихолодность за последнее время — все это вместе заставило ее решиться отречьсяот его обещаний и дать ему полную свободу.

«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причинойгоря или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, — писала она,— и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляювас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никтосильнее не может вас любить, как ваша Соня».

Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. Вписьме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всегосостояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрейв числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперьдоктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживаютза ним.

С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье.Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означатьслова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдругсблизился с княжной в почти родственные отношения.

На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль ичерез несколько дней сам уехал в полк.